- Злюка!
- Пьяница!
- Иди к черту! - корреспондентка вскочила с дивана.
- Ты просишь меня подойти?
- Ах ты!..
- Ладно, иди сюда…
Эйприл зло посмотрела на Темперамента, обиженно надув губы, и скрестила руки на груди.
- Прости меня, - прохрипел он, заключая девушку в объятия.
- Так какие там обои в моей спальне? - хохотнула Эйприл, посмотрев на Рафа исподлобья.
- Ну, Донни!
“Увижу, башку откручу. Болтун.” - подумал про себя Раф.
- Ой, пошли уже.
Через несколько часов, оставив пушистый цветок дикой хризантемы (реквизированный с клумбы соседнего дома) на подушке рядом со спящей девушкой, Раф покинул квартиру в Верхнем Вест-Сайде, чтобы вечером снова вернуться туда и продолжить разговор на свежую голову.
После утреннего разговора с братьями, когда Бесстрашный лидер решил, что хуже, чем сейчас, жизнь не выглядела никогда, он решил забыться, начав истязать себя тренировками.
Донателло сидел на ковре в оружейной рядом с Микеланджело и внимательно наблюдал за сходящим с ума старшим братом.
- Зря он так, - шепнул Майки, - после вчерашнего-то. Так и умереть недолго.
- По-моему, он только этого и добивается, - ответил Дон, - Она улетает сегодня.
- А пойти и не пустить, нет?
- … Ты скажи ему это: нашинкует, как капусту, и глазом не моргнет. Давай, давай.
Майки нервно сглотнул, глядя на разъяренного брата, упражнявшегося с мечом, и отрицательно покачал головой.
- С дороги, слабаки, - рыкнул Раф, растолкав братьев.
Он шел прямо к Леонардо, не видевшему перед собой ничего.
- Приди в себя! - Бунтарь пихнул брата в плечо.
- Уйди с дороги, Раф!
- Ты совсем оборзел, братец. Ты думаешь, тебе вот это (он ткнул ему пальцем в грудь) дано для того, чтобы вести себя, как последний дебил, пугать братьев и учителя?!
Лео смотрел на него с болью в глазах, к его горлу подкатил комок, злость больно пульсировала в висках. Лидер знал, что Раф прав, но ему было нестерпимо слушать брата.
- Да что ты знаешь обо мне?! Ты только и можешь, что постоянно ворчать и разрушать все, к чему ты прикасаешься, потому что ослеплен своей собственной злостью!
Бунтарь с силой ударил брата по лицу. Завязалась драка.
Рафаэль отбросил в сторону свои саи.
- Ну, давай, бесстрашный лидер, врукопашную.
Лео яростно зарычал и бросился на брата.
Микеланджело уже был готов вмешаться, но рука Донателло остановила его: сейчас было лучше не вмешиваться.
Донателло кивнул обладателю нунчак в сторону выхода, и Микеланджело послушно последовал за ним, в последний раз оглянувшись на сцепившихся братьев.
Раф уклонился от удара Леонардо и, обхватив туловище Лидера, перебросил его через себя, уложив на лопатки, и прижал брата к земле.
- А ну, успокойся! - крикнул он.
- Слезь с меня!
- Послушай меня, сын джунглей, - строго говорил Раф, глядя прямо в глаза вырывающегося брата, - Тебе это тело было дано, чтобы ты человеком стал. Человеком! Человеком, который живет, любит, заботится… а не пьет дешевое вино, а потом просыпается непонятно где и непонятно с кем.
Лео резко рванулся в сторону, сбросив с себя Рафа, больно давившего ему коленом в грудь. У него была рассечена губа, он часто дышал, широкой раздувая ноздри. Лидер со злостью сплюнул на пол и посмотрел на брата.
- Нет, ты послушай меня! - продолжал Бунтарь, - Если ты не пойдешь и не остановишь эту свою… узкоглазую дочку Шреддера, я лично тебя потом по стенке размажу, я уверен, меня поймут.
Лео сделал шаг в сторону выхода, но голос Рафа остановил его. Бунтарь заговорил гораздо тише:
- Каждый день может быть последним, не трать его на случайные связи и ссоры с любимыми.
Лео в последний раз посмотрел на брата. Щека Рафа раскраснелась и вздулась, по виску стекала тонкая струйка алой крови от рассеченной брови, он тяжело дышал.
Лидер ничего не сказал, он просто ушел, оставив брата одного в оружейной.
Через час в Нью-Йорке на крыше домов в Чайнатауне
В южной части Манхеттена, к северу от финансового квартала, где красочные вывески с разноцветными затейливыми иероглифами, развешанные повсюду розовые и желтые китайские фонарики, украшенные пышными цветочными гирляндами многоквартирные дома, некоторым из которых уже перевалило за сотню лет, изобилие ресторанов, толпы людей на улицах - все это было объято ярко-красными лучами заката, отчего создавалось ощущение, что дома, вывески и реклама светятся еще ярче, чем днем. Холодный ветер бродил меж домов, проникая в складки одежды случайных прохожих, под воротники и рукава, больно обжигая кожу.
Этот холодный летний вечер действительно готовился стать последним.
- Зачем ты пришел? - по-японски спросила девушка в черном длинном пальто, свободно сидевшем на ее хрупкой и вместе с тем воинственной фигуре; ее темные волосы свободно развевались на ветру.
- Чтобы не дать тебе уйти, - по-японски ответил ей Леонардо, - Я не могу этого допустить.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что ты сама этого не хочешь.
И Леонардо был прав: если бы девушка действительно была так зла на него, то, не раздумывая, уехала бы в тот же вечер. Но нет: она дала ему время, чтобы он подумал, все взвесил и пришел к выводу.
Их отношения действительно “возвышались над бренным миром человеческой похоти” хотя бы потому, что эти двое так и не были близки. Это, кстати, сыграло не последнюю роль в их последней ссоре. В тот самый вечер, когда Лео впервые после двухлетней разлуки нашел японку в заброшенной штаб-квартире Фут, они долго сидели на балконе, свесив ноги вниз, положив головы друг другу на плечи, и молчали. Потом это повторилось несколько раз, пока Караи не привыкла к Лидеру черепашек. И вот, когда настал тот самый момент, когда нужно было идти дальше, … эти двое друг друга чуть не убили. Что ж, теперь им нужно было помириться.
- Откуда ты можешь знать, чего я хочу? - обиженно спросила японка, скрестив руки на груди.
И вот тут-то Лео припомнил недавний разговор с братьями, когда Майки делился впечатлениями после поездки в Лас-Вегас:
- … и потом мы убегали от копов, а Ники так еще помахала одному из них… ой! Она настоящее чудо, ребята. Иногда мне кажется, что я готов для нее пойти на все.
- Осади, Майки, - прервал его Дон, - Она не любит тебя.
- Не ври мне.
- Клянусь …, - он прикрыл рот рукой и перешел на шепот, чтобы его последние слова не услышал никто, кроме Майки, - клянусь шампунем мастера Сплинтера. Она говорила об этом с Эллин.
- Видел я твою Эллин: худая и глаза на пол-лица.
- А при чем тут это? Ты меня слышал, Весельчак? - Вундеркинд пощелкал перед лицом младшего брата пальцами, - Она тебя не любит. Ты ее друг.
- Ну, замечательно, блин! Делаешь для этих девушек все, все желания их угадываешь, следишь за собой, чтобы не выглядеть как нуб, а потом они заявляют, что “любят тебя как друга”… Вот, скажи, как понять девушек?
- Побрей ноги, - участлив посоветовал Раф со своего любимого дивана.
- Или выщипай брови, - присоединился к нему Дон.
К таким крайним мерам Лео, конечно, прибегать не пришлось, но вот понять, что хочет его девушка, он все-таки смог. Он ведь ни разу не назвал ее по имени с тех пор, как они встретились. Имя, произнесенные с нужной интонацией, - самый лучший комплимент для человека, носящего его. Лео хорошо усвоил уроки своего мастера.
- Караи!
- Что?
- Встретив тебя, я понял, что только теперь не просто существую - я начал жить. По-настоящему.