- Неужели нельзя без этой ванильной…
- Я понял, что действительно полюбил. Тебя.
Девушка удивленно обернулась в сторону Леонардо.
- Я тебе не верю.
- О, женщины!..
- Хватит разводить руками в стороны! Ты был предельно откровенен в нашу последнюю встречу. Мне будет не просто это забыть.
- … Но ты все-таки попробуешь? - ответил Лео, с надеждой посмотрев на девушку исподлобья.
Японка изогнула левую бровь, ее губы тронула легкая полуулыбка. Она приблизилась к Лео и, мягко обвив его шею руками, подалась вперед, встав на цыпочки.
- Вот так просто? Даже не попытаться меня убить? - осведомился мечник.
Караи хохотнула и коснулась губ Лидера своими в невесомом поцелуе.
- Если ты будешь меньше болтать, я обещаю над этим подумать, - сладко проговорила девушка, глядя в синие глаза Лео.
За горизонтом в Ист-ривер медленно садилось солнце, отбрасывая ярко-алые и светло-лиловые блики на покоящиеся волны, Нью-Йорк постепенно погружался в сумерки.
В это же время в Бруклине…
- Ты пришел, чтобы починить мой компьютер?
- Я пришел, чтобы увидеть тебя. А твой компьютер я мог бы починить, не выходя из своего дома.
- Опять ты хвастаешься.
- Вовсе нет, - сдвинув брови на переносице, ответил Дон, скрестив руки на груди.
Они сидели на балконе в Бруклине и смотрели на закат.
- Почему ты так редко приходишь, ничего о себе не рассказываешь? Я ведь даже ни фамилии твоей не знаю, ни домашнего адреса. Кстати, кто твои родители?
- Ну, как тебе сказать… - поежился Дон, - нас с братьями растил отец, а маму… маму я не помню.
- Прости.
- Ерунда. Ты хотела мне что-то рассказать? Смотри-ка, видишь, там молния сверкнула.
- Где? Я не вижу, - девушка придвинулась поближе к Дону, старясь проследить за его взглядом.
- Да вон же, смотри!
Когда Эллин максимально приблизилась к лицу Дона, стараясь проследить за его рукой, указывающей в сторону “молнии”, Дон наклонился к ее губам и поцеловал.
- Ах ты, гнусный обманщик, - засмеялась Эллин, кончиками пальцев проведя по лицу Умника.
Тот только пожал плечами в ответ. Тем временем тучи действительно начинали сгущаться, небо быстро потемнело, за окном прогремел раскатистый гром, небо пронзила молния, по стеклам мелкими каплями забарабанил дождь.
Когда двое уселись напротив окна внутри комнаты Эллин, спрятавшись подальше от бури, разговор продолжился.
- Я действительно хотела рассказать тебе о… о пожаре в Нью-Йорке. Пожаре, который унес жизнь моего отца.
Донателло погрустнел. Он всякий раз гнал мысль о том, что Эллин может вспомнить о пожаре, подальше, потому что ему было невыносимо ей врать, а он прекрасно понимал, что это неизбежно.
- Мы тогда жили в Нью-Йорке, здесь же в Бруклине, совсем недалеко отсюда, когда в городе началась война за передел власти между мафиози и Пурпурными драконами. Отец держал книжную лавочку на углу улицы и гастроном на другом конце дороги. Татуированные тогда ходили к “частникам” и выбивали долю в обмен на защиту в магазинах, которые стояли на их территории. Можешь догадаться, что они делали с теми, кто отказывался им подчиниться. В один из дней они пришли и к моему отцу. Он отказался платить. Думал: “Что они сделают?!”
Эллин покачала головой, ее глаза погрустнели.
- А в тот вечер с мамой и сестрой готовили курицу. Со специями и луком. Это должен был быть ужин в честь годовщины знакомства родителей. Папа пришел около семи вечера, собрал бумаги для следующего рабочего дня, мы поужинали. Он был так весел в тот вечер. И ничто не предвещало беды.
Вдруг наверху раздался какой-то шум. Сначала мы не придали этому значения, решили, что это кошка или птица, но потом… запахло дымом. Папа пошел на нижний подвальный этаж: думал, что-то не так у соседей снизу, и нужна помощь, но когда он вернулся, дверь была уже заперта. Он оказался в ловушке, и мы никак не могли ему помочь. Нас тоже заперли внутри, а когда мы смогли открыть дверь коридор уже был весь в огне. Мама потеряла сознание, наглотавшись дыма, а Ники спряталась где-то в шкафу…А я, - девушка покачала головой, - … а я стояла напротив двери подвала. Я слышала, как внутри кричал отец, стучала ногами и руками в эту дверь… Ты… ты не представляешь, что это такое: быть в шаге от человека и не иметь возможности ему помочь.
Ладонью правой руки Эллин стерла заблестевшую на ее щеке крупную слезинку.
- Потом крики за дверью затихли, - продолжила она, - вокруг было много едкого черного дыма, больно щипало глаза, а я звала отца… но никто не отвечал. Я понимала, что он уже был мертв, а почему-то все еще надеялась. Но он не ответил.
Я не знаю, сколько времени прошло. Я помню только… помню только две крепкие руки. Я не знаю, кто это был, запомнила только, как потом очнулась в госпитале рядом с мамой и сестрой. Я не знаю, кто спас меня. Я пыталась найти его, навести какие-то справки, но из дома нас вытащили не спасатели. Это были… возможно, я действительно не в своем уме, возможно эмоции взяли верх над моим воображением… но это точно были не люди.
В комнате вдруг резко погас свет. Девушка огляделась в темноте комнаты.
- Наверное, пробки выбило, - упавшим голосом предположил Дон, стараясь перевести тему разговора, но девушка не могла остановиться, ей было просто необходимо рассказать это именно ему, потому что события того рокового вечера еще никогда не всплывали у нее перед глазами так живо и отчетливо.
- Понимаешь, он был похож на человека, но вместе с тем…
- Эллин, …
- Нет, послушай, он сказал “Я всего лишь плод твоего воображения”. У него были очень большие зеленые глаза.
Девушка приблизилась к Вундеркинду и сняла с него очки.
- Такие же, как у тебя, Донни.
- Эллин, это действительно плод твоего воображения.
Блондинка посмотрела на него удивленно и отошла в сторону, попятившись, словно испугавшись. Ледяные мурашки пробежали по ее бледной коже. Глаза показались ей такими большими в ту ночь из-за очков. Сомнений у нее не осталось:
- Поэтому ты узнал мой голос тогда, поэтому пришел снова… ты знал.
Дон хотел что-то сказать, но вдруг почувствовал, как на запястье завибрировал браслет, на встроенных сенсорах которого бешено замигали красные и синие лампочки.
Когда Рафаэль принес ему частью костюма загадочного пришельца, которого брат почему-то назвал “черным шансонье”, Донателло пропустил материал через микро-сканер и настроил сенсоры на своем браслете на чистоту Шевронианских певцов. Браслет долго молчал, Умник чуть было даже не забыл о нем, пока…
- Эллин, я мог бы рассказать тебе все, - он встал и взял ее руки в свои, - Я чувствую, что мог бы. Но теперь, - он кивнул на широкий браслет, целиком скрывающий его запястье, - теперь мне нужно идти. Я все объясню тебе, я обещаю, но сейчас я действительно должен уйти.
Эллин, с интересом посмотрев на мигающие на браслете лампочки, подняла глаза на Донателло. Она не понимала, о чем он говорит, но ей почему-то хотелось ему верить.
- Неужели ты думаешь, - шепотом проговорила блондинка, - что я отпущу тебя одного?
Через полчаса у входа в переулок на Малберри-стрит, где район Маленькой Италии переходит в Чайнатаун.
- Я когда-нибудь говорил тебе, что ты всегда звонишь не вовремя? - недовольно прохрипел Раф, обратившись к Микеланджело.
Весельчак только пожал плечами, виновато улыбнувшись.
- Что мы здесь делаем? - осведомился Лео у обоих братьев.