Вобщем, рассуждал Валерий Сергеевич, наглость, самоуверенное хамство по отношению к всеобщему духу сомнения, присущему людям образованным и культурным — это и есть талантливость.
Браться за любое дело.
Авось — выйдет.
Но ведь и получалось.
Особенно в русском бизнесе конца ХХ века.
Сколько откровенно отмороженных полу-грамотных дураков тогда разбогатело.
Вот и в культуре и искусстве.
Наглость, уверенное высокомерное ощущение собственного превосходства над скромными и неуверенными в себе, рефлексирующими интеллигентиками.
И Джон так понимал эти слова в применении к себе, что в его деле — главное — это уверенно убеждать всех коллег и партнеров, что ему — не закончившему ВУЗа Джону Петрову известно нечто такое, что неизвестно им — пусть и закончившим по два факультета, но лишенным некоего неуловимого флюида талантливости.
А в этом надо убеждать.
В этом необходимо убеждать, что ты талантлив.
И здесь без наглой смелости не обойтись.
Прочь скромность и неуверенность. Они — качества умных и неудачливых.
А Джон хочет быть удачливым.
А поэтому, иного пути, как убеждать всех в своей талантливости у него нет.
То есть…
То есть убеждать всех, что у него есть наглость.
А кроме нее — ничего.
Пустота.
А отсюда Джон и делал напрашивающийся сам собою вывод, что все вокруг дураки.
Образованные дураки. И ими можно манипулировать. Только смелости надо чуть-чуть.
Розу Набиуллину Джон встретил год назад.
На какой-то паомоечной дешевой вечеринке, куда заехал совершенно случайно, чтобы увидеть одного нужного ему человечка, занимавшегося криминальным автобизнесом.
Такие помоечные вечеринки с дешевыми девчонками как раз были и по деньгам и по вкусу того молодого угонщика, с которым связался Джон по поводу его тоже не слишком чистой тогдашней машины.
Розу он отметил сразу.
Стильная.
Причем не специально и не деланно-стильная, а такая от природы.
Тонкая, изящная.
Джон быстро переговорил о делах с тем угонщиком, вернее не угонщиком, а продавцом-перекупщиком. У Джона проблема была с его тогдашней «тойотой» — купил, а как решил продавать, в милиции выяснилось, что машина с перебитыми номерами на двигателе. Надо было как-то решать вопрос, а то и не денег и ни машины у Джона не оставалось, потому как милиция номера у Джона поснимала и документы забрала.
Ни покататься, ни продать. Вот Джон и прикатил туда на ту вечеринку в клуб «Ехал Грека».
Там и Розу увидал.
Оттуда ее и увез.
Правда, увозя едва сам ноги унес, потому как на Розу уже несколько охотников на вечеринке было — целая очередь выстроилась.
Но Джону всегда в таких делах везло.
Он всегда умел тонко себя повести и в самый подходящий момент незаметно выскользнуть.
С Розой они протрахались целых двое суток.
Двое суток из его съемной квартирки на Филях не выходили.
Даже еду с выпивкой и те по телефону «бесплатная доставка пиццы от Папа-Джонс» заказывали.
Наговорил ей тогда, наобещал.
С три короба.
Но Роза то далеко не дура, все делила на четыре. А может и на все шесть.
Но жаль, тогда, год назад у Джона не все складывалось с его телевизионными проектами, поэтому пристроить Розочку туда, куда обещал, когда в очередной раз домогался ее нежной и горячей близости — у Джона не выгорело, не получилось.
Они тем не менее держали друг-дружку в поле зрения, не терялись на Москве.
У нее, естественно, были и еще какие-то покровители и взрослые друзья, но вот теперь, теперь настал момент.
Момент, когда флюиды талантливости Джона вполне завязались в некую плодотворную завязь, и когда ему — талантливому наглецу — понадобилась храбрая помощница.
У нее и имя было такое подходящее — Роза.
А он — а он, «кинжал» что ли?
Роза и кинжал.
Красота татарской Розы и острый кинжальный ум Джона Малковича.
— У нас с тобой обязательно все получится, — весело сказал Джон, открывая Розе дверцу машины.