Переждав аплодисменты невидимой из-за слепящего света рампы публики, Агаша взяла дыхание и объявила первый номер, – романс в исполнении пожилого певца – депутата Государственной Думы…
Следующим в программе был лысый бард из Питера – доктор по профессии и артист по призванию. Агаша перед ним благоговела. В иной бы раз, да пол-года назад она бы и подойти бы к нему врядли бы решилась. А тут, а теперь…
В одной программе. На равных.
И пока певец – депутат Государственной Думы допевал дорабатывал свой номер, Агаша стояла за маленькой кулисой рядом с легендарным автором-исполнителем своих песен, которые так нравились ее маме, особенно про Вальс-бостон, который танцует питерская осень… И вот, этот певец теперь так дежурно подстраивал колки своей гитары и вдруг неожиданно подмигнул Агаше и улыбнулся в свои роскошные усы, – что, девушка, а я вас на телевидении не мог видеть? Вы там на каком канале программу ведете?
– Пока не веду, – ответила Агаша, почти не смутясь, – моя программа с первого сентября в эфире пойдет, скоро уже.
Потом были всякие полу-голые девчонки, певшие под фонограмму…
– А я все летала, а я все летала…
Потом были другие полу-голые девицы, тоже под фонограмму певшие по бешено-страстную испанскую любовь.
Потом был пожилой гомосексуалист со своей танцевальной группой, певший тоже под фонограмму про голубую луну…
В десять вечера, когда концерт закончился, и когда начались танцы под живой большой джаз-банд из самого Питера, с Сережей и с Агашей рассчитались.
– Хотите остаться потанцевать? – спросил менеджер, уже не ответственный за розданные артистам конверты.
– Нет, мы, пожалуй, поедем, – ответил за них обоих Сережа.
– Вам будет предоставлена машина, – сказал менеджер.
– О-кеюшки, – кивнул Сережа.
Ему всегда становилось хорошо, когда конверт с гонораром перекачивал из менеджерского портфеля к нему в карман.
Тут кто-то легонько тронул ее плечо.
– May I have the plesure of this dance? – Агаша услыхала приятный баритон за своею спиной.
– Вы меня? – переспросила она и глуповато улыбнулась.
– The girl just had promissed this dance to me, mister, – сказал вдруг Сережа и решительно взяв Агашу под локоток, потащил ее к выходу…
– Главный принцип нашей работы, Агаша, – уже в машине сказал Сергей, – никакой личной жизни во время чёса, и особенно никаких шашень с гостями, когда конверт с гонораром еще при тебе, а не отвезен в надежное место.
– Это почему? – переспросила глупая Агаша.
– По кочану, – буркнул Сергей, – вот отвезем деньги до дома, до хаты, положим в норку, тогда я сам возьму из конверта тысячу грюнов и приглашу тебя на всю ночь кататься на теплоходе по Москва – реке.
На теплоходе они кататься не поехали.
Но не переодеваясь, вызвали по телефону такси и отправились в Каретный ряд в ресторан сада Эрмитаж.
– Слушай, а ведь меня наверное сам английский посол на танец приглашал, – обидчиво посетовала Агаша, – а ты мне весь кайф поломал, кайфолом – дрим-киллер!
– Скажи лучше, сам принц Уильям тебя приглашал, – фыркнул Серега, – небось какой-нибудь бизнесменишка или журналюга с Би-Би-Си.
Они танцевали под камерный джаз-комбо.
Никто в этом ресторане больше не танцевал, только они вдвоем.
Толстый парень в длинной белой рубахе навыпуск поверх синих Джинс и очень красивая девушка в красном платье.
Танец кончился и публика поблагодарила их аплодисментами.
– Вот видишь, артисты мы всегда артистами остаемся, – шепнул ей Серега, отводя за их столик.
От выпитого вина, да от нервной усталости кружилась голова.
– Поедем домой? – спросила Агаша.
– Поедем, ответил Сергей.
Он очень радовался такому решению.
Он очень хотел.
2.
Случалось так, что Валерий Дюрыгин сам себя не понимал.
Обычно такой рациональный, такой прозрачный, просчитываемый и предсказуемый в своих намерениях и поступках, в своем новом отношении к Агаше вдруг стал непонятен сам себе.
С одной стороны он вроде как понимал корни своего негодования по поводу ее открывшейся связи с этим Сергеем Мирским. Это было его рабочее негодование, это была служебная ревность человека, полностью вкладывающегося в свою работу, в свои проекты. Здесь, с этой стороны Дюрыгин понимал самого себя, понимал почему переполняется гневом грудь и мутится от злости рассудок. Его Галатея, его Элиза Дулитл, им созданная Агаша Фролова перед самым началом их проекта завела роман с каким то "так-себе"…
Дюрыгин не для этого создавал ее, не для этого вкладывался в нее деньгами и мыслями, не для этого ростил эту провинциалочку, превращая ее из неумеки-официантки заштатного кафе в уверенную звезду-телеведущую главного шоу страны.
Не для этого Дюрыгин рисковал своим творческим будущим, ставя на карту свою репутацию прозорливого продюсера и менеджера, когда уговаривал Михаила Викторовича поставить именно на его – Дюрыгина план, когда склонял Мишу отвергнуть готовое шоу Зарайского и поставить на еще сырую тогда идею Дюрыгина…
Это была игра ва-банк, игра по-крупному, где ценой проигрыша могла стать вся карьера Валерия Дюрыгина. Ведь сорвись, ведь провались в рейтинге его идея нового телешоу с Агашей, ему потом за десять лет не отмыться, все завистники будут злорадно вспоминать, что Дюрыгин – это тот самый продюсер, который наобещал доверчивому Михаилу Викторовичу заоблачный успех своего телешоу, а сам жидко обкакался. После такого провала, если он – не дай Бог случится, Дюрыгин немедленно опустится в рейтингах из первой тройки продюсеров Москвы в самый низ тусовки, где ходят-бродят голодные шакалы, вроде этого Джона Петрова. Бродят эти шакалы где пятьсот баксов уже считается хорошей добычей. Вот опустится он в это болото благодаря выходкам своей Элизе Дулитл – Тогда и гонорары уменьшатся в десятки раз, и респект-уважение в гламурной тусовке тоже пойдет на минус…
Да, здесь Дюрыгин понимал откуда растут ноги его гнева и его ревности. Гнева, который буквально пробил голову, когда Дюрыгину подложили на стол свежий номер Московского Комсомольца с фото-разворотом на две полосы:
НОВАЯ ЗВЕЗДОЧКА ПРОДЮСЕРА ДЮРЫГИНА БЛИСТАЛА В КОНЦЕРТЕ НА СВАДЬБЕ У МОЛОДОЙ ПАРЫ
На левой полоске разворота были три снимка, где фотограф ловко снял Агашины прелести, открытые смелыми вырезами ее концертно-циркового платьица. Подписи под фотографиями были под стать снимкам: "Юная звездочка теле и радио эфира волнует своими прелестями и вдохновляет не только старых бардов, но и молодых ди-джеев"…
"Можно понять наших мэтров телевидения, что тоже не могли устоять перед чарами тверской обольстительницы"… "Мое телевизионное шоу выйдет в эфир в начале сентября, так сказала Агаша Фролова, кокетничая за кулисами с известным автором-исполнителем"…
А далее – еще лучше…
На второй, на правой полосе в подвале были два откровенных снимка, на которых Агаша в каком то медленном танце буквально висела на толстом Сереже Мирском, прижимаясь своим стройненьким тельцем к его жирному, явно нуждающемуся в липосакции животу.
"Когда молодые со свадьбы отбыли в Шереметьево, где их ждал чартер на Тайланд, ведущие свадебного шоу Фролова и Мирский отправились праздновать свои многотысячные гонорары в Сад Эрмитаж, где сорвали аплодисменты за медленный эротический танец"…
Да.
Дюрыгин имел все основания негодовать. У него были все объяснимые резоны быть в бешенстве.