– Ну, так и что предлагаешь, Мотя? – спросил главный, – ясен пень, что одна пролграмма, даже самая хорошая рано или поздно приедается.
– За редким исключением, – уточнил Мотя, – вот к примеру КВН…
– Ну, у нас с Дюрыгиным не КВН, а РСМ, то есть русский свадебный марафон, – уточнил главный, и шоу хоть только вот с первого сентября началось, рейтинги хорошие, но мы должны смотреть на перспективу.
– Вот я и говорю, – вальяжно откинувшись в казенном итальянском кресле, продолжил Мотя, – в череде программ нового шоу надо устраивать усиливающие внимание зрителя ударные программы.
– Например? – внимательно глядя на Мотю, спросил главный.
– Например свадьба со скандалом, – ответил Зарайский.
– Типа, драку заказывали? – усмехнулся шеф.
– ТИпа этого, – согласно кивнул Зарайский, – только здесь надо очень тонко, тоньше чем отрепетированные скандалы ВанДама со Сталлоне на красных дорожках в Голливуде или в Каннах…
– Да, ведь у нас по теперешней канве каждая свадьба в каждом шоу у Дюрыгина с Агашей это свадьба звезд.
– Вот – вот, а сладкое по статистике, как раз быстрее всего и приедается, – подняв палец к потолку, назидательно сказал Зарайский.
– Ну, и что предлагаешь? – спросил главный.
– А я предлагаю на один раз объединить наши шоу Дюрыгинское и мое, – сказал Мотя, – и я там тебе обещаю такой выстрел, что все эти австрийские теле-шоу с больными почечными пациентами и одним донором со здоровой почкой покажутся детским лепетом, о нас не только вся Европа говорить будет, но вся Америка и вся Япония.
– Ну, рассказывай, – не скрывая заинтригованности, сказал главный, встав из-за стола и подсев ближе, как это бывает в случаях особой конфиденциальности и доверительности.
– Мы возьмем и объединим наши шоу для съемок одной свадьбы, а именно свадьбы Дюрыгина…
– Что? – недоуменно вздрогнул шеф.
– Я сказал, что нам нужна свадьба Дюрыгина и его Агаши, – спокойно ответил Зарайский, – потому что только свадьба, где сам продюсер и главная ведущая будут задействованы как жених и невеста, только такая свадьба в Свадебном Марафоне на ТВ сможет дать повод для того, чтобы ведущими на одну программу стали мы с Ирмой.
– Это дело, – восхищенно сказал главный, – ты сам придумал?
– Сам, – не без гордости ответил Зарайский.
– Может мне половину сотрудников в море кочегарами отправить, чтобы лучше думали ? – спросил шеф.
– Тебе лучше знать, что с сотрудниками делать, а я специалист по креативу.
– Ну, специалист, а Дюрыгину то и Агаше кто скажет, чтобы они поженились? – спросил главный, в упор глядя Зарайскому в глаза.
– Ты и скажешь, тебя послушают, – не мигая ответил Зарайский.
– А если не послушают? – усомнился Михаил Валерьевич.
– А ты ему скажи, что если он не хочет, чтобы шоу Русский свадебный марафон отошло бы к другому, то пусть сам женится на Анаше, да в прямом эфире, – посоветовал Мотя.
– Или я его уволю? – переспросил шеф.
– Или, – кивнул Зарайский.
Главный поднялся из кресла, подошел к своему столу, нажал на кнопку громкой связи с секретаршей,
– Оля, соедени меня с Дюрыгиным, – тихо сказал главный, – я его на свадьбу хочу пригласить.
– На чью свадьбу? – поинтересовалась Оля – А на его свадьбу, – хитро подмигнув Зарайскому, ответил главный.
3.
Ирма принялась вспоминать.
Напрасно говорят, что больше хочется вспоминать только самое хорошее и прятное.
Это кому как…
Вот Ирме было приятно ковыряться именно в своих душевных болячках.
Когда она сказала Джону, что согласна переспать с незнакомцем, она как от какого то тормоза избавилась, ей как будто какой то грузик скинули там внизу, где ноги в землю упираются, и она вдруг полетела. Как шарик воздушный, который отпускают из рук.
И в душе сразу какое-то безразличное ко всему спокойствие установилось, летела, летела, с одной лишь мыслью в голове, – ах, скорее бы только!
А Джон, кстати говоря, не заставил долго ждать.
– Дамы и господа, – начал Джон, – объясняю правила нашей игры…
Они сидели в большой комнате, обставленной под начало весемнадцатого века.
Потрескивая, весело горел огонь в камине.
Музыканты, одетые в камзолы и в парики с косичками, сидели спиною к собравшимся и играли Моцарта, концерт для кларнета до-мажор… Ирма знала это произведнение еще с музыкальной школы.
Только вот, почему одетые под старину музыканты, сидят к ним спиною?
Ах, да, ведь здесь сейчас предстоит некое действо с развратом, – догадалась Ирма.
Когда Джон ввел ее в залу, там уже сидели эти двое господ.
Их звали Икс и Игрек.
Джон так и представил их.
– Господа, имею честь представить, мадмуазель Энигма.
Джон, одетый в зеленый камзол, белые чулки, обутый в башмаки с большими пряжками Да и с напудренным париком на голове, был единственной персоной без маски на лице.
Лица господ Икс и Игрек, были скрыты большими черными полумасками из шелка, открывавшими только рот и часть подбородка. Для глаз в полумасках были проделаны такие узкие прорези, что ни формы, ни цвета глаз различить было невозможно.
Одеты Господа были по моде двора Людовика ХV – в бархатные камзолы, такие же бархатные панталоны и белые чулки.
На головах у господ были напудренные парики, прекрасно гармонирующие с белыми кружевами воротников и манжет.
Ирма…
Вернее, госпожа Энигма, была одета в бархатное платье с белыми кружевами на кринолине.
Грудь, шея и плечи ее по моде того времени были сильно открыты. Грудь Ирмы, и без того большая, была еще и увеличена приподнявшим ее корсетом из китового уса, причем декольте было настолько смелым, что практически почти обнажало полукружья около сосков…
Ирма тоже была в маске.
В маске и в парике.
Почти голую грудь свою Ирма прикрывала большим китайским веером.
Джон усадил Ирму напротив господ.
Между ними было достаточно много пространства, но острый глаз Ирмы мог приметить некоторые детали.
Как и каждую женщину, Ирму распирало любопытство.
Как это будет?
Где и как?
– Итак, дамы и господа, я еще раз повторяю правила нашей игры в Сюрприз-Плезир, – с жонтийными поклонами, обращаясь в основном к мужчинам, говорил Джон, – дама сама выберет себе первого кавалера и выполнит его желание, которое я оглашу, вынув записку из этой шкатулки…
Из-за китайского, вибрирующего в ее руках веера, Ирма разглядывала своих визави, думая о том, как же она будет выполнять их заветные и сокровенные желания?
Прямо в присутствии Джона, или тот соблаговолит выйти?
Плевать на Джона, – думала Ирма, она была совершенно уверена, что все это снимается на скрытые камеры.
Но ведь Джон обещал одно главное условие, ни один из участников не снимет маски и парика, и кроме того, ни один из участников игры не проронит ни одного ни единого слова, таковы правила…
– Итак, дама выбирает, – объявил Джон и застыл в ожидании.
В принципе, Ирме было все равно с кем.
Ни лица, ни фигуры партнера не было видно. Даже рост и полноту в сидящем кавалере было трудно угадать.
Кого выбрать, того, что сидит под бронзовым Амуром возле камина, или того, что сидит возле напольных часов с маятником?
Все глядели на Ирму.
Только музыканты не глядели, а медленно и увлеченно водили смычками по своим альтам и виолам.
Ирма сложила веер и решительно указала им на господина под бронзовым Амуром.
– Мадмуазель Энигма выбирает господина Игрека, – объявил Джон.