Были дожди. И вообще, погода не радовала. Я никого не ждал, так что был удивлён, когда в дверь постучали.
На пороге стояла она. Вся промокшая до нитки. Я молча отошёл, давая ей возможность зайти в дом. Высушил её, и она прошла в гостиную. Мы долго сидели молча.
— Прости меня, Северус, — вдруг сказала Лили. — Прости, если сможешь.
— За что я должен тебя простить? Это я виноват перед тобой.
— Нет, это не так. Давай не будем выяснять, кто больше облажался из нас двоих. Я могу у тебя какое-то время пожить?
— Конечно, мой дом к твоим услугам.
И первые три дня всё было более-менее. Я работал с зельями и посещал школу, чтобы дать задания временному профессору. Вечером, приходя домой, меня ждал горячий ужин и милая беседа после него.
Я знал, что они поссорились с Поттером, и какая-никакая надежда у меня появилась. И вечером четвёртого дня я её поцеловал.
Дальше стало всё ещё лучше. Мы провели прекрасную ночь вдвоём. И всё было просто чудесно. Я говорил ей как сильно люблю её.
Но недолго музыка играла, как говорится. Вечером этого дня я вернулся домой и обнаружил её в гостиной. В доме не пахло едой, и не играл старый патефон.
— Прости, Северус, но я люблю его.
Это всё, что она сказала мне, прежде чем уйти.»
Вынырнув из воспоминаний, меня как током пробило. Я вспомнил даже, почему стёр их себе. Чтобы не было больно. Одна лишь мысль, что она была моей, пусть и так ничтожно мало, сводила с ума.
Но в этот раз я, почему-то, не стёр себе память. Я всё думал и думал. И вдруг понял, что Гермиона — это каприз. Безрассудная выходка. И в голове моей крутился лишь один вопрос: люблю ли я её?
Всё изменилось после прихода Гарри-чёрт-бы-его-уже-побрал-Поттера. В тот день, с утра, Гермиона, изрядно уставшая от всего, хотела что-то сказать. Но появилась куда более важная проблема. Я сидел в гостиной и читал, когда он пришёл.
— Гермионы нет дома, не знаю, когда она вернётся, — сказал я, не поднимая взгляда от книги.
— Я не к ней, сэр. Вообще-то, хорошо, что её нет дома. Я должен вам кое-что передать, — он протянул мне конверт. — Это от моей матери, сэр. Она жива.
Первая мысль — Поттер поехал кукухой. Оно и понятно, такая травма в столь юном возрасте. Но конверт я взял. На нём было написано моё имя. Почерком Лили Эванс. И я был в этом уверен.
«Здравствуй, Северус
Я знаю, у тебя много вопросов, на которые ты хочешь получить ответы. Я готова тебе всё рассказать. Я живу в доме моей сестры. Если ты готов узнать правду, приходи.
Твоя Лили.»
И я, не раздумывая, бросился в дорогу. Уточнил у Поттера адрес и помчался к ней.
Она стояла на кухне у плиты. На ней было прекрасное белое платье. Лили что-то напевала себе под нос.
— Лили, — позвал я её. Она повернулась ко мне.
— Северус, — на выдохе сказала она.
И больше слова нам были не нужны. Была только страсть. Бешеная, необузданная, даже пугающая. Мы срывали одежду друг с друга. Идти до спальни мы даже не думали. Я взял её прямо на обеденном столе.
— Это точно ты? — после всего спросил я.
— Да, — не открывая глаз ответила Лили.
— Но как? — она тяжело вздохнула и встала.
— Он отшвырнул меня к стене заклинанием. Это последнее, что я помню. Оказалось, я впала в магическую кому. Как после объяснил мне Дамблдор, Гарри спасла магия рода. Рода Принц, — я подскочил с места и удивлённо уставился на неё. — Я тебе всё объясню. Мы провели с тобой несколько дней вместе. Я, конечно, не забеременела от тебя, но род Принцев выбрал Гарри как своего. Ты — последний мужской представитель этого древнего рода, пусть и не признаешь этого. Вот магия и выбрала Гарри. Она его и защитила.
Я же впала в кому, а пришла в себя через четыре года. Дамблдор решил меня спрятать. После его смерти за мной присматривала Минерва. Я же редко бывала в Шотландии, в основном жила в Италии. Часто ездила в другие страны. После войны вернулась сюда, но узнала, что ты погиб. А недавно Гарри пришёл ко мне и всё рассказал.
— Подожди, я был у Минервы в голове. Там не было воспоминаний о тебе, — вдруг вспомнил я.
— А ты думаешь, что их так просто бы оставили? Дамблдор установил мощную защиту в её голове. Все воспоминания и мысли обо мне тут же блокировали, — я её слушал и не мог поверить, что всё происходит взаправду.
Мы прекрасно провели время, болтали без остановки. Столько всего нужно было обсудить. Но момент, которого я боялся, настал. Я всегда принимал все удары судьбы и проходил все испытания, но в этот раз было всё куда сложнее. Казалось, я могу вытерпеть ещё один Круцио, чем сказать Гермионе, что я от неё ухожу. Выбора у меня не было. Так что, собрав всю свою волю, я отправился в Австралию.
Я немного расслабился, когда понял, что Грейнджер у себя в комнате. По-тихому я начал собирать вещи. Всё только самое необходимое. Я написал ей письмо и оставил в гостиной. Осталось взять только пару вещей и уйти. Когда я уже собирался покинуть дом, как трус на поле боя, она вышла из своей комнаты.
Я многое от неё ожидал, но то, что она прострелит мне ногу, было внезапным. Именно в этот момент я понял, что именно она ко мне испытывает и насколько сильны её чувства.
Когда я рассказал Лили об этом, она пришла в ужас. Нога ещё какое-то время болела, но это был пустяк по сравнению с моральным состоянием. Через неделю терзаний пришло решение полностью отдать себя Лили и не думать о чем-то ещё. Если бы я только знал, что сильно ошибаюсь, ведь Гермиона не покидала моих мыслей. Хуже всего, что она снилась мне, и просила о помощи, а я молча уходил.
***
«Ещё один герой войны жив!
Не успела отойти Магическая Британия от одной новости, как тут ещё одна. Двойной шпион, убийца Дамблдора и Герой Второй Магической войны Северус Снейп жив. Буквально два часа назад премьер-министр выступил с официальным заявлением.
Но не кажется вам странным, что они оба живы? А что, если они вместе решили сбежать после победы? Ждать ли нам новостей о скорой свадьбе?
Главный редактор Ежедневного Пророка — Рита Скиттер.»
Впервые Гермиону я увидел на балу в Министерстве в честь победы. Я не хотел туда идти, потому что знал, что все будут таращиться на нас. Нужно будет строить из себя вежливого и спокойного, иногда даже делать вид, что мне интересно, а это было выше моих сил. Уже больше полугода я так живу. Лили таскает меня на все светские мероприятия, где я, как оловянный солдатик, улыбаюсь и веду светские беседы. С Грейнджер такого не было. С ней я мог быть собой и её это устраивало. А тут опять сюртук, строгий стиль и магическое светское общество. Может, было бы не так паршиво, будь со мной Люциус. Но Малфои меня вычеркнули из своей жизни. Если мы пересекаемся на ужинах или балах, то максимум они приветствуют нас с Лили, и всё. Драко же вообще не замечает. Такая же история и с Минервой-на письма не отвечает, на связь не выходит. Была надежда увидеть её на балу в Министерстве, но мои надежды не оправдались.
Эванс, как обычно, мило болтала с очередным напыщенным чистокровным, когда я заметил в толпе Гермиону. На ней было простое платье с открытом верхом. Но, Мерлин меня подери, как элегантно она в нём смотрелась. А потом я увидел, что она была не одна. Грейнджер шла под ручку с каким-то мужчиной. Высокого роста, приятной внешности и всем своим видом меня бесившим.
— Вы сейчас в ней дырку сделаете, — вдруг раздался голос Поттера.
— Не понимаю, о чём ты, — я отвёл взгляд и взял с подноса шампанское у проходящего мимо официанта.
— Это внук Минервы рядом с ней. Лучший студент Шармбатона за последние тридцать лет. Говорят, очень хороший специалист в области чар и зелий, — посвятил меня Избранный.
— Ну и зачем мне всё это? — раздражённо ответил я.
— Кстати, Макгонагалл просила передать, чтобы вы больше не писали ей. Сказала, что ей, конечно, не повредит лишний материал для растопки камина, но ваша сова очень наглая, — проигнорировал мой вопрос Гарри.
Я ничего не ответил, лишь бросил убивающий взгляд, который больше его не пугал. Поттер молча направился в сторону Гермионы. Видимо, поздороваться. Когда они обнимались, наши взгляды с Грейнджер встретились, но она тут же отвела взгляд. А меня отвлекла Лили очередным «знакомым». И, ведя речь о, прости Мерлин, политике, я всё равно умудрялся за ней следить. Вот она внимательно слушает какого-то чинушу, а через полчаса мило улыбается своему спутнику. И от этой улыбки у меня сердце пропустило удар. Когда-то, казалось, в прошлой жизни, так тепло Гермиона улыбалась мне. Тут объявили время танцев. Всё-таки, это бал, как-никак. Какое-то время пары красиво кружились по залу.