За свою карьеру Гэвин Косс провел сотни презентаций, и умение чувствовать аудиторию никогда не подводило его. Сейчас он понимал, что эта группа не купит его товар. Настало время зажечь свет и ответить на вопросы.
Он смотрел на ряды хмурых лиц.
— Я признаю, что сказанное мной прозвучало необычно и радикально, — заявил он, — но мир быстро меняется. Хочется нам того или нет, но это все равно кто-то сделает. Подобная колонизация природы произойдет, вопрос только в том, кто станет колонизатором. Я призываю вас очень тщательно обдумать предложенные мною возможности, а затем решить, хотите ли вы принять в этом участие.
С заднего ряда поднялся Гарт Бейкер, глава «Мидлендс медиа ассошиэйтс».
— Ваша идея, бесспорно, необычна, Гэвин, — проговорил он, — но хочу вас уверить в том, что она не сработает.
— Правда? Почему же?
— Потому что кое-кто это уже сделал.
ГЛАВА 047
Не было ни луны, ни каких-либо звуков, кроме рокота прибоя в темноте да подвывания влажного ветра. Пляж Тортугеро тянулся более чем на милю вдоль неровного атлантического побережья Коста-Рики, но сегодня он казался просто темной полосой, которая сливалась с таким же темным звездным небом. Хулио Манарес немного постоял, чтобы глаза привыкли к темноте. Человек может видеть даже при свете звезд, если только немного выждать.
Вскоре он уже видел пальмы, мусор, выброшенный волнами на берег, и чахлые низкорослые кусты, ветви которых трепал морской бриз. На волнующейся поверхности океана виднелись белые шапки бурунов. Он знал, что океан здесь кишит акулами. Этот уголок Атлантики был мрачным и неприветливым.
Пройдя по берегу с четверть мили, он увидел Мануэля — темный силуэт, присевший на корточки под мангровым деревом. Мануэль прятался от ветра. Больше на пляже никого не было.
Хулио двинулся к нему, проходя мимо глубоких ям, вырытых черепахами в предшествующие дни. Этот пляж был одним из немногих мест, облюбованных кожистыми черепахами. После наступления темноты они выползали из океана и откладывали яйца. Это действо занимало большую часть ночи, в течение которой черепахи оказывались практически беззащитными — в прежние времена перед браконьерами, а теперь преимущественно перед ягуарами, рыскавшими по берегу, черными, как сама ночь. Недавно назначенный руководителем природоохранной службы этого региона, Хулио хорошо знал, что черепах на берегу убивали каждую неделю.
Предотвращать это помогали туристы. Когда они гуляли по пляжу, ягуары держались в отдалении. Но часто большие кошки приходили сюда после полуночи, когда туристы расходились по гостиницам.
Можно было подумать, что сама природа выбрала туристов своим оружием с тем, чтобы защитить черепах от ягуаров. Когда Хулио учился в аспирантуре в Сан-Хуа-
не, он с другими аспирантами часто смеялся над этим, задаваясь шутливым вопросом: не являются ли туристы агентами эволюции? Впрочем, туристы изменили в этой стране все, почему бы теперь им не заняться дикой природой? Выходило так, что некоторые качества черепах — терпимость к свету фонариков, способность издавать умильные жалобные звуки — качества, которые привлекают туристов и заставляют их слоняться по пляжу, помогают многим черепахам выжить, помогают их яйцам уцелеть и, следовательно, помогают их потомству появиться на свет. «Причинно-следственный способ выживания, ставший возможным в результате превращения в достопримечательность для туристов», — так они шутили в аспирантуре. Но, конечно же, в принципе, это было возможно. А если то, о чем рассказал ему Мануэль, правда…
Мануэль тоже увидел его и поднялся на ноги.
— Нам туда, — сказал он и пошел дальше по берегу.
— Ты сегодня ночью нашел несколько?
— Только одну. Такую, о каких я рассказывал.
— Muy bien.
Они молча шли вдоль пляжа, но идти пришлось недалеко. Примерно через сотню ярдов Хулио увидел на песке тусклое и слегка пульсирующее фиолетовое мерцание.
— Это она?
— Она самая, — ответил Мануэль.
Черепаха весила не меньше центнера и была примерно в метр с четвертью длиной. У нее были характерные для кожистых черепах пластины панциря размером с мужскую ладонь. Коричневатые, с черными полосами. Пресмыкающееся наполовину зарылось в песок и продолжало углублять яму задними ластами.
Хулио стоял над черепахой и смотрел на нее.
— Это то начинается, то прекращается, — сказал Мануэль.
И вот то, о чем он говорил, началось. Фиолетовоесвечение, исходившее, казалось, из пластин панциря. Некоторые из них не светились и оставались темными, другие вспыхивали и гасли, третьи светились, не переставая. Каждый импульс длился около секунды. Пластина быстро вспыхивала и медленно гасла.
— Сколько таких черепах ты видел? — спросил Хулио.
— Эта — третья.
— И это свечение удерживает ягуаров на расстоянии?
Хулио продолжал наблюдать за мягкой фиолетовой пульсацией. Что-то в этом казалось ему знакомым. Это напоминало свет то ли светлячка, то ли люминесцентных бактерий в волнах прибоя. Что-то такое, что он уже видел.
— Да, ягуары предпочитают держаться от них подальше.
— Подожди-ка минутку, — сказал вдруг Хулио. — А что это такое? — Он показал на панцирь, где светящиеся и темные пластины образовывали некий узор.
— Да, такое бывает.
— Но ты это видишь?
— Да, вижу.
— Это похоже на шестиугольник.
— Даже не знаю…
— Напоминает символ какой-то корпорации, ты не согласен?
— Возможно.
— А другие черепахи? У них тоже высвечивался такой же символ?
— Нет, у каждой свой узор.
— Значит, ты думаешь, этот напоминает шестиугольник случайно?
— Да, Хулио, думаю, это так. Сам посмотри: узор на панцире не идеальный, он не симметричный.
Пока он говорил, свечение прекратилось. Черепаха снова была темной.
— Ты можешь сфотографировать этот узор?
— Я уже сделал это. Правда, без вспышки, с большой выдержкой, так что снимок получился немного размытым, но он у меня есть.
— Хорошо, — кивнул Хулио. — Это наверняка какое-то генетическое изменение. Давай проверим журнал посетителей и выясним, кто мог это сделать.
ГЛАВА 048
— Джош! Звонила его мать.
— Да, мама?
— Я подумала, что тебе нужно это знать. Ты помнишь сына Лоис Грэхэм? Эрика, того, который сидел на героине? Произошла ужасная трагедия. Его больше нет.
Джош издал протяжный вздох, откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
— Как это случилось?
— Он разбился на машине, но, когда сделали вскрытие, или как там это у них называется, оказалось, что у него случился инфаркт. А ведь ему был всего двадцать один год, Джош!
— Может, это у них наследственное?
— Нет. Отец Эрика живет в Швейцарии, ему шестьдесят четыре года, и он до сих пор лазает по горам. И у Лоис отличное здоровье. Она просто раздавлена случившимся. Мы все раздавлены.
Джош промолчал.
— У Эрика все складывалось так хорошо! — продолжала говорить мать. — Он избавился от наркотиков, нашел новую работу, а осенью собирался продолжить учебу. Вот только он начал лысеть. Многие думали, что он прошел курс химиотерапии. И еще — стал сутулиться. Джош, ты меня слышишь?
— Слышу, мама.
— Я видела его на прошлой неделе. Он выглядел как старик.
Джош снова ничего не сказал.
— Джош, семья Эрика в трауре. Ты обязан их навестить.
— Я постараюсь.
— Джош, твой брат тоже выглядит очень постаревшим. — Знаю.
— Что происходит? — спросила она. — Что ты с ними сделал?
— Я?
— Да, Джош. Ты дал этим людям какой-то ген или что там было в этом твоем спрее? И теперь они превращаются в стариков.
— Мама, Адам сделал это сам. Он вынюхал спрей, поскольку думал, что это какой-то наркотик. Меня в тот момент даже не было рядом с ним. А что касается сына Лоис Грэхэм, то ты сама просила меня дать ему спрей.