Сенатор Уилсон выглядел озадаченным.
— И давно это творится? — осведомился он.
— Да уже года два, не меньше.
— Может быть, в Калифорнии…
— Везде, Боб! Девочка-подросток в Нью-Гэмпшире занималась этим, чтобы заплатить залог в суде за своего мальчика.
— И тебя это не беспокоит? — Мне это не нравится, — сказала Фейнстайн. — Я считаю такое поведение неблагоразумным. Эти девочки могут обречь себя на бесплодие. Но на каком основании можно запретить подобную практику? Их тела, их яйцеклетки. — Фейнстайн пожала плечами. — Как бы то ни было, поезд уже ушел, Боб, и ушел довольно давно.
ГЛАВА 064
Только не это! Только не опять!
Эллис Ливайн нашел свою мать на втором этаже магазина «Поло Ральф Лоурен» на перекрестке Семьдесят второй улицы и Мэдисон. Она, в кремовом льняном костюме, стояла перед зеркалом, поворачиваясь то так, то эдак.
— Здравствуй, дорогой, — сказала она, увидев сына. — Ты хочешь устроить мне еще одну сцену?
— Мама, чем ты занимаешься?
— Покупаю кое-что к летнему сезону, милый.
— Ведь мы уже говорили на эту тему, — напомнил Эллис.
— Всего несколько вещей, сынок. Для лета. Тебе нравятся эти манжеты на брюках?
— Мама, мы с тобой уже все это проходили!
Она вздернула брови и с беспечным видом взбила свои седые волосы.
— Как тебе этот шарфик? — спросила она. — По-моему, он немного вызывающий.
— Нам нужно поговорить, — заявил Эллис.
— Мы пойдем обедать?
— Спрей не сработал, — сказал он.
— О, а я и не знала. — Женщина потерла щеку.
Я ощутила какое-то странное ощущение на коже примерно через неделю, но ведь это пустяки, правда?
— И продолжила покупать вещи.
— Я в последнее время почти ничего не покупаю.
— В прошлом месяце — на три тысячи долларов.
— О, не волнуйся. Многие вещи я сдала обратно. Она подергала шарф. — Мне кажется, этот зеленый шарф не подходит к цвету моего лица. Я в нем выгляжу
какой-то больной. А вот розовый шарфик был бы в самый раз. Нужно спросить, есть ли у них розовые.
Эллис пристально смотрел на мать. Внутри него нарастало скверное предчувствие. Наконец он решил, что с ней что-то не так. Она стояла перед зеркалом, на том же самом месте, где он нашел ее несколько недель назад, и тогда она выказала полнейшее равнодушие по отношению к нему, к его словам, к сложному положению, в котором оказалась ее семья. Ее поведение было совершенно неадекватно ситуации.
Будучи бухгалтером, Эллис с ужасом относился к людям, которые проявляли неадекватность по отношению к деньгам. Деньги были реальны и материальны — четкие цифры, за которыми стояли конкретные люди, события, вещи, не зависящие от того, под каким углом ты на них смотришь. Его мать была не в состоянии оценить холодную реальность своего финансового положения.
Он смотрел, как с улыбкой она попросила продавщицу принести розовый шарфик. Розовых нет, ответила та, есть только зеленые и белые. Тогда мать попросила принести белый. Продавщица ушла, а мать с той же улыбкой обернулась к нему.
«Очень неадекватно. Почти как если бы… А если это раннее слабоумие? — подумалось ему. — Может, это первые его проявления?»
— Почему ты на меня так смотришь?
— Как, мама?
— Я не сумасшедшая. Вам не упрятать меня в психушку.
— Что ты такое говоришь?
— Я знаю вас, мальчики. Вам нужны деньги. Вот почему вы продаете нашу недвижимость в Вейле и на Виргинских островах. Только для денег. Вы все жадные. Вы, словно стервятники, ждете, когда ваши родители подохнут. А если мы замешкаемся, вы нам подсобите. Засунете нас в дурдом или в богадельню. Сметете нас со своего пути. Объявите сумасшедшими. Ведь вы именно это задумали, не правда ли?
Вернулась продавщица с белым шарфиком. Мать обмотала его вокруг шеи и театральным жестом закинула один конец за плечо.
— Так вот, мистер Умные Штанишки, заруби у себя на носу: меня тебе ни в какой дом — престарелых или умалишенных — не запихнуть! — Затем, повернувшись к продавщице, она сказала: — Я его беру.
Все это время она не переставала улыбаться.
Братья встретились тем же вечером. Красавчик Джефф, без устали таскавший девиц по кабакам, имел связи во всех ресторанах города и достал им столик около водопада в «Суши Хана». Даже в этот сравнительно ранний час ресторан был битком набит моделями и актрисами, с которыми Джефф то и дело перемигивался. Эллиса это раздражало.
— Как дела дома? — спросил он.
Джефф пожал плечами:
— Нормально. Иногда, правда, приходится работать допоздна. Впрочем, ты сам знаешь.
— Нет, не знаю, потому что я не крупный менеджер по инвестициям и девицы не подмигивают мне на каждом шагу.
Аарон, юрист и младший из трех братьев, разговаривал по сотовому телефону. Закончив говорить, он захлопнул его, сунул в карман и прикрикнул:
— Ну вы, двое, хватит цапаться! Грызетесь, не переставая, с тех пор как школу закончили. Что с мамой?
— Именно об этом я говорил вам по телефону, — заговорил Эллис. — Она похожа на привидение, но при этом постоянно улыбается, счастлива, и ей ни до чего нет дела.
— На прошлой неделе ухнула три тысячи.
— Ей на все наплевать. Она делает покупок больше, чем когда-либо.
— А все из-за этого спрея! — сказал Аарон. — Откуда ты его взял?
— У одного парня, который работает в компании «Биоген» в Калифорнии.
Джефф посмотрел через плечо, потом снова повернулся к братьям и сообщил:
— По поводу этого «Биогена» я кое-что слышал. У них в последнее время возникли крупные неприятности.
— Что за неприятности? — спросил Аарон.
— Какой-то их продукт оказался безнадежно испорчен, и доходы резко поползли вниз. Кто-то допустил небрежность или где-то ошибся… Я точно не помню. Они собирались вот-вот выбросить на рынок свои акции, но теперь с этим точно придется повременить.
Аарон повернулся к Эллису:
— Ты полагаешь, на маму действует этот твой спрей?
— Нет, я так не думаю. По-моему, эта чертова штуковина просто не сработала.
— Но если ее чем-то заразили… — заговорил Аарон.
— Хватит разыгрывать из себя законника. Этот спрей прислал нам в порядке одолжения сын маминой кузины. Тот самый, из «Биогена».
— Но генная терапия опасна, — напомнил вечно осторожный Аарон. — Уже были смертельные случаи, причем много.
Эллис вздохнул.
— Аарон, — сказал он, — мы же не собираемся ни на кого подавать в суд. Речь о другом. Мы видим, что у мамы начинается умственная деградация. Я уж не знаю, что это — синдром Альцгеймера или что-то еще.
— Ей всего шестьдесят два года.
— Такое может начаться и раньше. Аарон покачал головой в знак несогласия.
— Прекрати, Элли! Она была в прекрасной физической форме, она была умницей. А теперь ты говоришь мне, что она все это растеряла. Это, должно быть, из-за спрея.
— Заражение, — напомнил Джефф. Он улыбался очередной красотке.
— Джефф, черт тебя возьми, ты можешь сосредоточиться и послушать то, о чем мы говорим?
— А я и слушаю. Нет, ну вы только поглядите, какие у нее сиськи!
— Фальшивые.
— Вечно вы все опошлите! — И нос у нее тоже исправлен.
— Она просто красавица!
— У нее паранойя, — сказал Эллис.
— Ты этого знать не можешь.
— Я говорю про маму, — пояснил Эллис. — Она считает, что мы хотим упрятать ее в сумасшедший дом.
— Возможно, что нам действительно придется это сделать, что, кстати, будет стоить очень больших денег. И виноваты в этом будут биотехнологические компании. Опросы общественного мнения показывают, что девяносто два процента людей относятся к ним отрицательно. Их воспринимают как беспринципные мешки с дерьмом, равнодушные к человеческим жизням. Они выводят генетически модифицированные сельскохозяйственные продукты, уродуют природу. Патентуя гены, они втихаря, пока никто не смотрит в их сторону, прибирают к рукам наше общее наследство. Требуют тысячи долларов за лекарства, которые на самом деле стоят гроши, ссылаясь на дороговизну исследований, — в то время, как большую часть этих денег они тратят на рекламу. Да и в рекламе — врут напропалую. Хитрые, подлые, жадные подонки! В суде мы бы их разделали под орех.