Получается, Пустынников?
А зачем? Я же ни черта не знаю. Странно.
— Здравствуйте, Рыцев, — раздался усталый голос.
Со своим затылком Виктор и не заметил как Пустынников появился в помещении. Кондитер приблизился. На нем был фартук, весь в мазках шоколада, один мазок застыл на щеке.
— Зачем это? — кивнул Виктор на свои запястья.
— Я объясню.
Пустынников прихватил от окна табурет, сел на него, застыл.
— Я буду говорить тихо, — произнес он, заглядывая Виктору в глаза. — Так вам будет менее больно.
— Мне должно быть больно?
— Да. Если б я вас не связал, потом вы, возможно, убили бы себя. Или ушли.
— Чушь какая!
Пустынников шевельнулся.
— Вы же пришли за знанием? — спросил он.
— Черт возьми, да!
— Не надо играть в нуар-детектива, — горько улыбнулся Пустынников. — У вас слишком натурально получается.
— Я не играю.
— Это-то и печально. Если вы ждете прямых ответов, то их не будет. Будут только версии. И хронология событий.
— Валяйте, — усмехнулся Виктор.
Пустынников встал, вновь сел, дотянулся до занавески и расправил сбившийся уголок.
— Собственно… Собственно, — вздохнув, начал он, — два года и семь месяцев после высадки ничего не предвещало… Тьфу ты, как мелодраматично! — обозлился он на себя. — Предвещало, не предвещало… Важно, что произошло. Внезапно мы потеряли, наверное, две трети колонистов и корабль-ковчег. Вот так. Почему? Давайте размышлять.
Пустынников ссутулился, тонкая шоколадная лента возникла у него в пальцах.
— Мнется, смотрите-ка, а вроде бы не должно. Вы слушаете? — поднял он глаза на Рыцева.
— Слушаю, — сказал Виктор.
В голове, отзываясь на слова, медленно постукивали молоточки. Делиться этим с Пустынниковым он не стал. Пока терпимо.
— Что важно? — продолжил Пустынников, раскатывая на колене шоколадную ленту в "колбаску". — Еще на орбите были засечены порядка десятка аномальных зон. Вы знаете, что около трех месяцев, мы болтались на орбите? Наверное, не помните. Перепроверяли данные. Ни бактерий, ни вирусов. Ни флоры, ни фауны. Одна трава.
Боль проткнула Виктора насквозь.
Нельзя! — закричало внутри. Нельзя! Нельзя! Нельзя!
— А гр-ры… а гр-рибок-к? — прохрипел он.
— Хороший вопрос. Вы терпите, сколько можете…
— Аг-ха. — Виктор стиснул зубы.
Внутри, от левого бедра к сердцу, провели раскаленной иглой.
— На самом деле, — сказал Пустынников, — грибок — это тоже трава. Другое ее состояние. Как и пумпых, понимаете? Вода, лед, пар, что-то вроде. Очень приблизительно. Простое химическое соединение. Вот… А к аномальным зонам сразу были отстрелены ЛИС- лабораторно-исследовательские станции. Одна находится где-то здесь, у города, может быть, что и в кратере. Я ее не видел, но смотрел данные по функционированию. Я же в прошлом…
Он замолчал. "Колбаска", сплюснутая, прищипленная, превратилась в звездочку.
— Почему… — изгибаясь на стуле, сквозь боль выдавил Виктор. — Почему т-тварь дает вам…
— Говорить? — закончил за следователя Пустынников. И усмехнулся. — Потому что я не боюсь говорить, что думаю.
— А я, получается, боюсь?
Молоточки слитно грянули, и Виктор зажмурился.
— Я потом вам… — торопливо произнес Пустынников. Он словно боялся не успеть поделиться соображениями. — Как версию, почему… Это не так важно, поверьте. Я другое… Колония. Первый поселок закономерно выстроился вокруг грузового терминала. Поселения-отростки, связанные магнитронной дорогой, как лучи, разбежались от центра. По полторы, по две тысячи человек в каждом. В центре — около пяти. Год напряженной работы, развернута инфраструктура, жилые модули, форматоры выведены на полную мощность, послан сигнал "Мы живы". Вы знаете про такой сигнал?
— Да.
Боль шипела в горле, ныла в затылке и пульсировала в глазницах. Виктор стискивал пальцы и бил пятками в ножки стула. Не будь привязан, он, наверное, давно уполз от Пустынникова с его жутким шепотом хотя бы в тот же Провал.
Может, там от шептуна-кондитера скрывался и Зубарев?
И радость (рад, я рад) не работала больше. Потому что он просто слушает. Всего лишь слушает. Господи-господи-господи-и-и…
Казалось, в животе с треском рвутся внутренности.
— Что же случилось? — проникал сквозь треск вопрошающий голос. — Почему через два года и семь месяцев… А если бы через пять, после отправки следующего планового пакета? Вот было бы… Ладно, это уже несостоятельные предположения. Понимаете, то ли проснулось что-то, то ли мы разбудили нечто. Это как версия. К сожалению, у меня нет необходимой информации, да и ни у кого, наверное, нет. Все уничтожено. Так можно было бы оперировать массивами событий того времени, чтобы вычленить, сопоставить, попытаться найти хоть какие-то предпосылки. Но увы, увы. Как версия — разбудили. Впрочем, давайте сразу определимся с гипотезами.