Я чувствую, что идея заведования лечебным учреждением действительно радует Директрису. Но ведь есть еще Морис и отец тоже.
Отец, Морис. Морис, отец. Не уйти от этого. Один пропадает в тюрьме, другой не хочет иметь со мной никаких дел.
Потом вдруг ее осеняет идея разрешения всех наших проблем одним махом.
— Ты знаешь, Нея, единственный человек, который может освободить Мориса, это твой отец. Если бы твой отец вступился за него — отец жертвы, — это имело бы большой вес…
— Почему я не подумала об этом? Я только должна была сказать правду, сказать, что я солгала, что это было ошибочное доказательство и что он невиновен…
— Не так. Они никогда не поверят тебе. Они подумают, что ты из жалости хочешь спасти его. Нет, это твой отец должен вмешаться, только твой отец.
— Но он больше не хочет видеть меня.
— Ты единственная, кто говорит это. Он отдал тебе половину своих денег и всю твою долю наследства мамы, даже несмотря на то, что имеет в нем жизненно важный интерес. Это не жест врага. Он не говорил мсье Моссу, что не хочет тебя видеть, он сказал, что у тебя нет нужды видеться с ним, что совсем не одно и то же.
— Ты думаешь, я могу написать ему?
— Напиши, и мы посмотрим.
Я пишу. Почти две недели проходит, прежде чем я получаю известие. Но это не ответ. Мое письмо возвращается ко мне вложенным в старый желтый конверт с запиской от Мартино, бывшего шофера отца. Он пишет, что был нанят сторожем, а отец уехал.
«Я слово в слово повторяю, что он сказал мне, мадемуазель Нея. Он сказал: „Вы будете смотреть за домом до того дня, пока я не вернусь, получать большую почту и выбрасывать ее в мусорное ведро. Я не хочу, чтобы хоть одно письмо ждало меня по возвращении, договорились?“
Я уже почти выбросил ваше письмо вместе с другими, но увидел швейцарский штамп, а так как мне известно о Лаклэрьер и прочем, я догадался, что письмо, должно быть, от вас. Я подумал, вы будете беспокоиться. Поэтому вот оно. С ним все в порядке. Я высылаю его вам обратно, потому что ваш отец — трудный человек. Я не считаю его неприятным, но он ведет себя странно по отношению к таким вещам, не правда ли? Лучше я верну письмо вам. Во всяком случае, мадемуазель, есть надежда, что у вас все в порядке, как и у нас, и моя жена присоединяется ко мне и передает вам наилучшие пожелания. Ваш Мартино».
У меня на глазах появляются слезы.
— Ты видишь, он не хочет иметь со мной дела.
— Возможно, он не думал, что ты напишешь ему, дорогая. Очевидно, он переживает кризис и не хочет вообще никого видеть… Несомненно, он, должно быть, вернулся к действительности. Письмо от Мартино отправлено примерно три дня тому назад, и он вернулся. Если ты прислушаешься к моему совету, тебе бы следовало туда съездить… Поезжай и повидайся с ним.
— А если он все же не захочет принять меня?
— Ну, тогда вернешься сюда. Я здесь, я не в тюрьме и хочу тебя, хочу всегда.
— Да, но твой преемник в Лаклэрьер будет здесь через неделю: где я найду тебя?
— Верно. Я об этом не подумала.
Я же, напротив, вдруг подумала об этом. Через неделю начинаются каникулы. Мы можем отправиться куда пожелаем. Вот что значат деньги, дающие возможность поехать куда только пожелаешь, пользуясь моментом…
— Мальта.
— Мальта? О чем ты говоришь?
— О Мальте. Ты уедешь туда, закажешь номер в лучшей гостинице, будешь ждать меня, пока я не присоединюсь к тебе. Мы проведем самые потрясающие каникулы в нашей жизни. Будем действовать решительно и делать все, что придет в голову…
— Но почему, во-первых, Мальта?
— Почему бы и нет? Я всегда хотела отправиться на Мальту. По-видимому, там очень ровная местность и есть чудесные руины. Мне нравится название, и остров, кто знает почему, напоминает Родос, но я предпочитаю Мальту, поскольку это независимая страна. Я нахожу маленькие независимые государства типа Лихтенштейна, Сан-Марино или Монако довольно очаровательными — но все эти места слишком цивилизованные, слишком консервативные, слишком холодные. Тогда как Мальта более легкое и беззаботное место, где много солнца. Давай поедем на Мальту…
— Согласна, пусть будет Мальта.
Во время обеда мы по-идиотски каламбурим по поводу названия и до упаду смеемся. Мальта — символ нашей приближающейся свободы. Это уверенность в том, что, как бы все ни повернулось, у нас есть прибежище, где можно скрыться, исчезнуть. Но и в шутках мы ощущаем все то же беспокойство. Какой прием окажет мне отец? Захочет ли он помочь нам освободить Мориса?