И вот уже, с разрешения замполита и командира роты, солдаты затеяли костер. Соберется дождь или нет - еще неизвестно, а пока можно обсушиться, пригреться, можно сварить в котелке уху из рыбы, оглушенной снарядами.
В дело пошел валежник, сухой тростник, дреколье, выброшенное на берег еще весенним паводком. А костерик по соседству с медпунктом взялся сразу бездымным огнем: кто-то подобрал на брошенной немецкой позиции дополнительные заряды для мин, и они пошли на растопку. После близкого разрыва костер разметало воздушной волной. Все принялись собирать чадящие поленья, разбросанные по мокрому песку.
К огню жались так близко, что от бурно сохнущей одежды подымался пар. Того и гляди обуглятся, поджарятся, загорятся гимнастерки, шаровары, портянки, сапоги, рубахи, пилотки…
- Тебе хорошо, - донеслось от костра. - Ты птица водоплавающая. А у меня, грешного, когда земля из-под ног утекла… Уже не знаю, в какой части света себя числить. Жив еще или утоп… - Это исповедовался тот самый, богатырского телосложения солдат, «похожий на -огромного ребенка.
- Эх ты, сухопутная душа! Да и та - еле в теле… - хохотнул белобрысый, лопоухий паренек, который плыл с бочкой.
- А в чем моя промашка? Проживаем мы на Алтае. Кулундинская степь. Кроме, как в бане, и выкупаться негде. Места у нас безводные, засушливые. Палки для кнута не найти во всей округе…
Младший сержант нет-нет да и поглядывал с завистью на солдат, сидящих у огня. А почему там не видать Незабудки? Он увидел Незабудку, сидящей на песке у самой воды. Она с ожесточением выкрутила портянки, намотала их. Долго пыхтя и отдуваясь, возилась со своими сапожками. Наконец обулась и, повеселевшая, вскочила на ноги. Мокрая гимнастерка и шаровары прилипли к телу, четко очертив девичью фигуру. Во всем облике ее было одновременно что-то мальчишеское и очень женственное - в бедрах узка, в плечах чуть широковата, с хорошо очерченной грудью.
Незабудка подошла к костру. Раздался чей-то окрик:
- Эй, бочарник, отодвинься! А то уши пригорят.
Белобрысый паренек послушно отодвинулся от огня.
- Да суши ты свои звукоуловители! Я уступаю Незабудке место. Пережду во втором эшелоне…
- Садись, Незабудка, загорай! У тебя прическа мокрая.
Как ни было тесно у огня, для Незабудки местечко нашлось.
Она накрутила-выжала свои льняные волосы, спутанные, потемневшие от воды, и села на корточки, простерши руки к огню.
- Я вся отсырела, - Незабудка громко засмеялась и обернулась в сторону младшего сержанта. Она говорила с вызовом, явно хотела, чтобы тот ее услышал. - Теперь никто меня не зажжет. Несгораемая!..
- А мы тебе боты подарим, - обещал белобрысый.- - И зонтик самый крупнокалиберный. До свадьбы просохнешь!
- Где уж нам уж выйти замуж, мы уж так уж как-нибудь! - бойко затараторила Незабудка, но тут же осеклась, глянув на младшего сержанта.
Закипел котелок, за ним второй, зашипели угли в костре, поспела уха, и Незабудку стали потчевать наперебой. Несколько рук протянулось с ложками, столь дефицитными на этом берегу. И, как знать, может быть ложка, простая алюминиевая ложка, вынутая из-за голенища и отданная товарищу в минуту, когда сытный запах ухи кружит голову, дрожат от голода руки и ты едва успеваешь проглатывать слюну, - самая точная примета фронтовой нежности; на переднем крае и нежность - суровая, деловитая.
Да, в словах Незабудка не слишком разборчива. Может нагрубить, может выругать последними словами, причем чины и звания в такую минуту не играют роли. Все в батальоне знали ее строптивый характер, вспыльчивость - «девка кипятная».
Рассказывали, как однажды к Незабудке - дело было еще на Смоленщине - привели самострела-леворучника. Она отхлестала его по щекам, как мальчишку, а перевязывать отказалась - пусть как хочет добирается от медпункта до трибунала.
Рассказывали также, как Незабудка вытащила из-под огня тяжелораненого немецкого обер-лейтенанта, перевязала его и отправила в тыл вместе с нашими бойцами, под их присмотром. Она бинтовала немцу голову, а тот целовал ей руки. Потом немец снял с пальца золотое кольцо и сунул это кольцо ей. Незабудка отказать от подарка, да еще выругала немца самыми черными словами. На месте его фрау она давно отреклась бы от такого дрянного муженька, который с перепугу дарит чужой женщине свое обручальное кольцо. Выругала, отправила немца е госпиталь, а потом долго ходила мрачная. Кто знает, может, Незабудка еще в девичестве мечтала надеть обручальное кольцо, подаренное ей суженым. Но ни суженого, ни кольца от него она не дождалась и вряд ли уже дождется, а дождалась вот этой взятки от обер-лейтенанта…