Алане на глаза навернулись слезы.
— Ты не возражаешь, если я обниму тебя? — спросила она.
Боб сначала удивился, затем обрадовался. Помня о грубоватых наставлениях Рафа, он держал руки по швам, когда Алана крепко обнимала его.
— Ты сильнее, чем кажешься, — похлопал Боб сестру по худому плечу.
Она странно рассмеялась и покачала головой.
— Надеюсь, что это так, мой милый братец. Надеюсь.
— Ты… ты вспоминаешь что-нибудь сейчас, когда ты дома? — спросил Боб в порыве чувств. Затем спохватился. — Черт, куда меня опять занесло? Раф пригвоздит меня к позорному столбу, если узнает об этом.
При упоминании о Рафе Алана напряглась.
— Это не его дело, что происходит между мной и моим братом.
Боб усмехнулся.
— Не обольщайся, сестренка. Он очень решительный человек. Если захочет — перевоспитает даже осла.
Она внимательно посмотрела на брата.
— Ты ведь не обижаешься на Рафа? — спросила Алана.
Боб удивленно посмотрел на нее сверху. Его карие глаза, похожие на глаза сестры, сощурились, пока он справлялся с нахлынувшими эмоциями.
— Раф обыкновенный мужчина. Я отнюдь не чураюсь учиться у него, — произнес Боб с улыбкой. — Но этот сукин сын чертовски ревнив. Я думал, он четвертует Стэна и скормит его койотам.
Алана опустила веки и взглянула на события предыдущей ночи глазами Боба. Получалась совершенно иная картина. — Ревнив? — переспросила она. Боб щелкнул пальцами и помахал руками неред ее лицом.
— Сестренка, проснись. Стэн не возражал бы… э… утешить тебя. И Раф хорошо объяснил ему, что… — Спохватившись, Боб прикусил язык. Его предусмотрительность лишь пошла на пользу.
— Раф заботится о тебе, — продолжил он. — Но Стэн крупнее, сильнее и гораздо интереснее Рафа. Ничего удивительного, что тот ревнует.
— Стэн крупнее, — согласилась Алана, — но ведь именно он лежал поверженный на ступеньках крыльца. Но привлекает не только внешняя красота: белокурые волосы, стальные мускулы и широкая улыбка. Привлекает гораздо большее.
Боб ухмыльнулся. — Это означает, что ты простила Рафа за то, что он не вскрыл твое письмо?
Алана изменилась в лице, на нем явно обозначились гope и печаль. Боб выругался:
— Черт возьми! Сестричка, извини. Никогда, наверное, не научусь держать рот на замке.
— Научишься, будь уверен, — раздался в дверях голос Рафа, — даже если мне придется вбивать знания в твою бестолковую голову двадцатифунтовой кувалдой.
Алана обернулась и увидела Рафа, опиравшегося о дверной косяк: густые каштановые с золотистым оттенком волосы, упрямый и в то же время удивительно чувственный рот, каменное лицо, за исключением золотистых глаз, горящих от сдерживаемых чувств.
Отдаленно мелькнула мысль: как Боб мог подумать, что Стэн интереснее, чем необыкновенно мужественный Раф?
Затем Алана задумалась, что именно из их разговора Раф подслушал.
— Доброе утро, Раф, — приветствовал Боб с веселой ухмылкой.
Он повернулся и схватил с кровати дорожную сумку Аланы, игнорируя их обоих.
Раф взглянул на Алану. Она все еще была одета во фланелевую рубашку с орнаментом красновато-коричневого, оранжевого и шоколадного оттенков. Длинные полы доходили почти до колен, а манжеты рукавов прикрывали пальцы, что делало ее очень маленькой и хрупкой. Только в лице и движениях просматривалась женственная сила, сотканная из изящества и выносливости.
Дикий цветок с бледными щеками и блуждающим взглядом внимательно следящим за ним.
Звук расстегиваемой Бобом «молнии» на дорожной сумке Аланы прозвучал в тишине слишком отчетливо. Несколько секунд он рылся в сумке, ворча себе что-то под нос, потом подошел к стенному шкафу, где она оставила одежду в свой последний неудачный приезд.
Боб смерил оценивающим взглядом содержимое шкафа, затем начал стаскивать с вешалок яркие блузки и брюки. Он колебался, выбирая между алым платьем и темно-синим, отделанным люрексом вечерним нарядом.
— Какое из них больше подходит для поездки? — задал вопрос Боб, оглядываясь через плечо на Алану.
Вздрогнув, Алана отвела взгляд от Рафа. Она увидела стоящего перед стенным шкафом Боба, державшего в руках что-то цветное и шелковистое. В его огромных ладонях платья выглядели необычайно женственно, даже несколько интимно, как французское нижнее белье.
— Что ты делаешь? — удивилась Алана.
— Упаковываю вещи моей взрослой сестры, — терпеливо объяснил Боб. — Твой привлекательный вид во фланелевой рубашке Рафа — не совсем то, что я имел в виду, когда говорил клиентам, что мы одеваемся к обеду. Это же первоклассная экспедиция, ты помнишь?
Алана посмотрела вниз на просторную фланелевую рубашку, свисающую мягкими фалдами, как легкое одеяло. Рубашка Рафа. Это смутило ее. Она считала, что надела рубашку Боба.
— Сестренка? Ответь же.
— О, да, лучше упакуй темно-синее.
Боб начал складывать вечерний наряд с еще большей тщательностью, чем выбирал его.
Алана пыталась возразить, но потом просто махнула рукой. Что Боб проделывал с нежнейшим шелком, просто не поддается описанию. И, когда он вернулся к шкафу за другой одеждой, потом еще раз и еще, она не выдержала.
— Сколько времени мы проведем на Разбитой Горе? — спросила Алана.
— Сколько понадобится, — коротко ответил Боб, продолжая укладывать яркую одежду.
— Сколько понадобится для чего?
— Для выяснения, что…
Раф резко оборвал Боба на полуслове.
— Столько, сколько будет нужно, чтобы убедить пижонов, что Разбитая Гора — хорошее место для отдыха и сюда стоит присылать клиентов. Я прав, Бурдетт?
Боб заскрежетал зубами.
— Прав, — ответил он, усердно сворачивая одежду. — Я очень рассчитываю на твое, сестренка, кулинарное мастерство, чтобы расположить их к себе.