— Как именно? — Раф старался, чтобы его голос звучал ровно, несмотря на бушующие в крови волны сильнейшего желания. Пальцы настолько сильно были сцеплены, что кости, казалось, срослись между собой.
— Как ты смотрел на меня, когда снял мокрую блузку и повесил ее сушиться у камина, — ответила Алана.
Дыхание теплым потоком обдало обнаженную кожу Рафа чуть выше талии.
— Как ты смотрел на меня, когда снимал насквозь промокший кружевной бюстгальтер, — шептала она. — А затем ласкал меня до тех пор, пока я не могла уже сдерживаться. Ты помнишь?
— О Боже, да. — Раф закрыл глаза, вспоминая. — Ты была босиком. Джинсы, черные от дождя, плотно облегали тебя, подчеркивая совершенство этих красивых ног и бедер… Ты помнишь, как у меня тряслись руки, когда я снимал с тебя блузку?
— Да, — прошептала она, пальцы на мгновение сжали его ногу. — Я тоже была охвачена дрожью.
— Ты замерзла.
— Разве? —удивилась она. Голос ее был почти лишен дыхания, поскольку она опять ласкала пупок Рафа, нежно покусывая его.
— Меня бросало в жар при каждом твоем прикосновении, — шептала Алана. — Твои руки казались необыкновенно теплыми на моей коже.
— У меня и в мыслях не было раздевать тебя, по крайней мере, сначала. Но потом я не мог уже остановиться. Ты была настолько прекрасна в одежде, сотканной из отблесков огня в камине. Я не в силах был оторвать от тебя глаз, не мог прекратить ласкать тебя.
— Мне не хотелось, чтобы ты останавливался. Я чувствовала себя самой изысканной женщиной, когда-либо появлявшейся на свет, когда ты смотрел на меня, целовал, ласкал. А твое тело пленило меня.
Алана языком прочертила полоску на коже Рафа как раз над его джинсами. Рука поглаживала бедро мужчины, наслаждаясь его силой. И вспоминая.
— Когда я, наконец, коснулась тебя, — продолжала она, — каждая твоя клеточка напряглась, каждая мышца отчетливо выделялась на твоем теле. Ты был подобен теплой стали. И сейчас ты мне ее напоминаешь.
— Алана.
Слово вырвалось непроизвольно, реакция выскользнула из-под контроля, едва он почувствовал прикосновение ее руки.
— Тогда я обнаружила, какой ты сильный, — шептала Алана, — ты высоко поднял меня, затем медленно-медленно опускал вниз, вдоль своего тела. Такого сильного и все же нежного. Глаза горной кошки, а руки поэта.
Губы Аланы ласкали кожу Рафа, в то время как пальцы расстегивали джинсы, разыскивая его среди складок одежды, обнаружив его. Дыхание стало прерывистым.
— И все остальное у тебя настолько мужское, — хрипло произнесла Алана.
Она потерлась щекой о живот Рафа, затем приблизила губы к его коже и быстро горячо поцеловала.
— Алана, — произнес Раф охрипшим голосом, в то время как его тело непроизвольно чувственно двигалось под ее рукой. — Я не смогу долго выдержать этого.
— И не надо, — просто ответила она. Она провела пальцами по стальным мускулам его руки, почувствовав, как пелена страсти и сдержанности окутывает его тело.
— Ты так много дал мне, — шептала она. — Позволь и мне дать тебе хоть что-то в ответ. Это не то многое, чего хочет каждый из нас, но это все, чем я сейчас располагаю.
Раф на мгновение закрыл глаза, зная, что если он взглянет на Алану, то не сможет уже держать над головой сцепленные между собой руки.
Рука возобновила разрушительные чувственные движения плоти о плоть. Огонь разгорался в крови Рафа, огонь, сконцентрированный под рукой Аланы, а тело его могло лишь извиваться в сладкой агонии при ее прикосновениях. Он громко стонал, дыхание со свистом вырывалось сквозь плотно стиснутые зубы.
— О Боже… не надо, — хрипло произнес он.
— Рафаэль, — шептала Алана. — Я не могу сейчас отдаться тебе, но ты можешь сделать это. Пожалуйста, подари мне себя. Дай мне почувствовать, что я способна доставить тебе удовольствие. Мне нужно знать это.
Ее голос звучал хрипло и настойчиво, она терлась щекой о его горячую грудь.
Раф открыл глаза: янтарь был готов вспыхнуть.
— Посмотри на меня, — прошептал он. Алана подняла голову. Он увидел молчаливую просьбу в темных глазах, едва шевельнувшись под ее рукой, ощутил охватившее ее пламя страстного желания, понял, что она абсолютно честна с ним. Он медленно разжал пальцы, но шевельнул лишь одной рукой, только чтобы протянуть ее Алане. Ее губы прижались к ладони, рука нежно приближала губы к его губам. То, что началось с простого соприкосновения губ, с каждым ударом сердца углублялось, пока не превратилось в поцелуи всепоглощающего желания и чувственности. А затем он отдался ей так легко и щедро, как это сделала она четыре года назад в охотничьем домике, согретом пламенем камина и любовью.
13
Алана вытащила из духовки дышащий, ароматный яблочный пирог, используя непомерно большие прихваты для горячего, которые казались ей на ощупь такими же мягкими, как и тенниска Рафа. Она улыбнулась про себя, когда перекладывала на деревянное блюдо второй пирог, чтобы остудить его. Впервые за долгое время женщина была спокойна. Мелодичные напевы с лирическими стихами продолжали звучать у нее в голове, но не сложились пока в песни.
— Что за удивительный аромат? — заглянула в дверь Джанис.
— Пирог, — пояснила Алана, обернувшись и улыбаясь через плечо высокой стройной женщине.
— Чудо, — заметила Джанис. Алана улыбнулась.
— Собственно говоря, это просто сушеные яблоки, сахар и пряности.