Он быстро поднялся на ноги, не обращая внимания на то, как сокрушительно клокочет в нем желание, как будоражит оно кровь, как цепко удерживает его в своих когтях потребность; он мог считать удары собственного сердца по отвердевшей между ногами плоти. Нетерпеливыми руками он стащил с себя одежду и отбросил ее в сторону.
Услышав учащенное дыхание Аланы, Раф повернулся к ней и вдруг испугался, что она отпрянет от откровенной реальности его желания.
Он стоял не шелохнувшись, если не считать толчков рвущейся наружу страсти; желание с каждой секундой нарастало. Алана смотрела на Рафа точно так же, как он смотрел на нее: острая тоска, огромное желание и нежность смешались во взгляде. В ее глазах отражался огонь, когда касалась она его дрожащими руками, наконец и она испытывала желание настолько сильное, что оно заставляло ее тело трепетать, подобно осине на ветру.
Пальцы Аланы прошлись от плеч Рафа к его бедрам, нежные ласкательные движения едва не лишили его самообладания. В какое-то мгновение он позволил ей кончиком пальца очертить твердый контур его чувственной страсти, сосчитать тяжелые удары крови. Затем перехватил ее руки.
— Нет, — хрипло произнес он.
— Но…
— Если ты вновь коснешься меня, я не смогу управлять собой. На этот раз позволь мне дотрагиваться до тебя. В следующий раз можешь дразнить меня, пока не сойду с ума, но только не сейчас. Сейчас все происходит так, как в моих мечтах. На сегодня это единственное, что я могу делать, чтобы как-то сдерживать себя и не овладеть тобой прямо здесь, на полу хижины.
Женщина закрыла глаза, зная, что, если она сейчас взглянет на Рафа, ей захочется дотронуться до него. Изящным движением она отвернулась и вытянулась на кушетке. Только после этого открыла глаза и посмотрела на мужчину, стоящего около кровати: Раф в отблесках огня, разбросанных по его сильному телу, обжигающее золотистое сияние его глаз — самое прекрасное из когда-либо виденного ею. Когда она заговорила, ее голос звучал, как тихая нежная песня.
— Тогда иди мечтать вместе со мной, Рафаэль.
Он опустился на кровать и одним порывистым движением заключил Алану в объятия. Он держал ее так сильно, будто опасался, что что-либо вырвет ее из его рук, мечта закончится, оставив его один на один с пробудившимся желанием, отчаявшегося, поверженного, а прошлое будет повторяться бесконечно, мечта ускользнет в очнувшиеся кошмары.
Женщина почувствовала, как губы Рафа требуют ее губ, ощутила, как сильно сомкнулись на ней его руки, почувствовала огромную мужскую силу его тела, его твердость и страстное желание; и она откликнулась ответным объятием, крепко прижалась к нему.
Спустя некоторое время Рафаэль глубоко, прерывисто вздохнул и отпустил ее.
— Извини. Я не хотел причинить тебе боль, — произнес он, несколько раз нежно целуя Алану, ощущая при каждом слове вкус ее губ, осознавая, что не может оторваться от нее больше чем на секунду.
— Ты не причинил мне боли.
Раф нежно коснулся Аланы. Его рука дрожала, когда двигалась от ее виска к губам. С закрытыми глазами отчаянно извивалась она под его рукой, пытаясь вновь ухватиться за него, ощутить всем телом жар и силу его тела, проникшие глубоко внутрь, совершающие с ней одни движения.
Гортанный стон Рафа разорвал тишину, он поймал, будто в капкан, неугомонные руки Аланы. Целовал ее ладони, кусал кончики пальцев и мякоть у основания большого пальца, осторожно посасывал кожу на запястье и внутренней стороне руки. Она податливо изогнулась под его нежной сдержанностью, желая большего, чем его возбуждающие, раздразнивающие ласки.
Раф тихо посмеивался и смотрел на женщину дымчатыми золотистыми глазами. Он поглаживал ее тело, словно успокаивая, затем заговорил, голос его был низким, хриплым от воспоминаний и желания.
— Сначала, — произнес он, — после того как меня пытали, я мечтал лишь о мести. Кровь, смерть, дьявольский смех. Но позже…
Раф склонил голову и коснулся языком выступающих точек груди Аланы.
— Позже одной ненависти было недостаточно, чтобы поддерживать во мне жизнь, — продолжал он. — Другим этого хватало, мне нет. Именно тогда я начал мечтать о тебе, я был поглощен мечтами, я мечтал о тебе постоянно, каждой клеточкой своего разума, каждой частичкой своего тела.
Рафаэль зубами слегка прикусил ее сосок, осторожно потянул за него, затем взял в рот и начал ласкать языком, то надавливая на него, то едва касаясь; так продолжалось до тех пор, пока с криком не вырвались из Аланы его имя и ее любовь к нему: она звала его снова и снова.
— Да, — прошептал он, поглаживая усами ее упругий сосок, до тех пор, пока она не задрожала. — Когда я уже хотел умереть, я слышал, как ты зовешь меня и плачешь… так я жил и так мечтал.
Слова, воспринимающиеся женщиной как один из видов ласки, проникли в самую душу; звучал мечтательный голос Рафа, его руки и губы медленно передвигались вдоль пылающего под его прикосновениями тела, запоминали его.
Сильные пальцы поглаживали ее живот, бедра, ее кожа становилась все более и более чувствительной к его ласкам, дыхание участилось, стало прерывистым. Когда его щека соскользнула с бедра и взъерошила черноту волосков, она застонала, со стоном выплеснула его имя. Руки поглаживали округлости ее ног, нежно сжимали их, молча вопрошали. Ноги раздвинулись под его прикосновениями.
Когда Раф ощутил в Алане пыл ожидания и чувственную потребность, его рука задрожала. Она была даже нежнее, чем его мечты, более горячей, более желанной. Пальцы скользили по бедрам, поглаживали их, разъединяли в пылкой любовной ласке.