Первая часть подъема состояла из многочисленных каменистых петель, пронизывающих лес. Она не прошла и половины пути, как пожалела, что рядом нет Сид, которая бы здесь очень пригодилась. Но взять с собой лошадь было бы слишком опасно. На протяжении первой мили Сид, наверное, перекликалась бы с лошадьми, которые стреноженными паслись на лугу недалеко от главного дома. За исключением сигнала тревоги лучше всего высоко в горах разносится ржание одинокой лошади.
Солнечный свет дрожал на осиновых листочках и пробивался сквозь ветви вечнозеленых деревьев. Свежий, бодрящий воздух, наполненный запахом смолы, был неподвижен, исключение составляли лишь редкие дуновения ветерка над озерной гладью. Отдаленное бормотание водопада, доносящееся из-за леса, напоминало Алане, что она приближается к одному из открытых скалистых участков тропы. Она должна быть предельно осторожна, чтобы ее не заметили находящиеся внизу рыбаки.
Лес становился реже, деревья попадались нечасто, затем вообще исчезли: тропа поползла по крутому обрывистому склону. Гребень горы был усеян отколовшимися камнями разных размеров. Рокот водопада отчетливо доносился из-за скал. Направо от тропы земля резко обрывалась, заканчиваясь сапфировыми глубинами озера.
Алана бросила туда взгляд и больше уже не смотрела в ту сторону. Сконцентрировав внимание на неровностях почвы у себя под ногами, Алана прокладывала путь по откосу. Первую сотню ярдов ее дыхание было неглубоким, учащенным. Затем она смогла его отрегулировать. Страх высоты медленно угасал, возвращая силу ногам.
Прежде чем исчезнуть за выступом Разбитой Горы, женщина обернулась и посмотрела вниз, на озеро. Скопления сверкающих белых облаков отбрасывали радужные тени на водную гладь, подчеркивая прозрачность и глубину озера и воздуха.
Сердце Аланы забилось сильнее, ладони стали липкими, но она заставила себя посмотреть на северный берег. Там виднелись три пятнышка — три темные точки на фоне серого гранита береговой линии.
Три рыбака.
Никто не увидел Алану и не побежал за ней, чтобы вернуть назад. Если повезет, никто до обеда и не заметит, что она ушла. А потом будет слишком поздно, чтобы бросаться вдогонку.
Никто не ездит верхом и не предпринимает пеших прогулок по высокогорным тропам в ночное время, если, конечно, на карту не поставлена жизнь.
Кроме того, даже когда Боб обнаружит, что ее нет в охотничьем домике, он не будет знать, где она. В последнюю очередь он сможет предположить, что место, где надо искать Алану, находится значительно выше на Разбитой Горе, на пути к первому, верхнему, озеру, на вершине выступа отвесной скалы, откуда вода низвергается в темноту, в той самой точке, где погиб Джек, а она потеряла память.
«Именно там я все вспомню, если это вообще где-нибудь произойдет, — твердила себе Алана. — Несомненно, там, где все наиболее точно напоминает картину, возникающую в моих видениях…»
Там всплывет она из унылого мрачного омута амнезии к яркому свету реальности. Там, если вообще где-либо на земле.
Если женщина не вспомнит все сразу, она просто останется там, будет спать на скале около озера, если это будет необходимо. Она будет делать все возможное, чтобы вспомнить. Затем поймет и примет любое из того, что вернется к ней.
По правде говоря, мало что было поставлено на карту. Вот почему она в конце концов вернулась на Разбитую Гору. Ей нечего было терять.
Алана упорно поднималась в гору. Хотя второе озеро находилось менее чем в двух милях от лагеря, Алане понадобилось три часа, чтобы совершить восхождение. Одной стороной проблемы была высота. Другой — неровность тропы.
Самой большой трудностью при восхождении был ее собственный страх. Каждый шаг на пути к первому озеру был сродни булыжнику, который подкладывали ей в рюкзак, тянувший вниз.
К тому времени как она вскарабкалась на седловину хребта, скрывавшего второе озеро, Алана обливалась потом и чувствовала головокружение. Она стояла и смотрела вниз на крошечный болотистый участок воды. Больше похожее на пруд, чем на настоящее озеро, в самые засушливые годы второе озеро существовало только на картах. В этом году, однако, зима была снежной, а лето — щедрым на грозы. Роскошным серебристым ковром сверкала вода на фоне густой луговой зелени и болотных растений.
Озеро было наполнено водой, и когда Алана была здесь в последний раз. Облака бурлили, осины гнулись под порывами ветра, грозовой ветер качал изящные нарядные деревья, его завывания разносились по горным склонам.
Дождя не было. Тогда не было. Лишь тучи и редкие крупные капли воды, которые ветер с силой швырял с высоты.
Гром гремел отдаленно, рассеянно. Остроконечная вершина, возвышающаяся рядом с Разбитой Горой, была окутана черно-синим туманом и молниями. Но не сама Разбитая Гора. Не тогда. Раскаты грома не раздавались над Разбитой Горой до следующей ночи.
Не замечая ничего, кроме прошлого, Алана невидящими глазами смотрела на ленту воды, уютно устроившуюся в зеленой ложбине между гранитными выступами.
И вспоминала.
Здесь они дали передохнуть лошадям. Она отошла к краю небольшого луга и прислонилась к дереву, прислушиваясь к далекой песне воды по ту сторону скалы.
Джек подошел к ней сзади, и ей захотелось зажать руками уши, не впускать его в чудесный мир звуков. Но тогда она не сделала этого.
Сейчас она вспоминала Джека, их спор и возвышающуюся над ними холодную строгую гору…
— Джилли, не глупи, выбрось дурь из головы. Иначе мы никогда не будем знамениты. Еще несколько лет — это все, о чем я прошу.