Сашка понял, о чём она размышляет. Наклонился и, касаясь уха тёплыми губами, тихо произнёс:
– А какие Маша печёт обалденные пироги.
– А ты, откуда знаешь? – в голосе Тани послышались ревнивые нотки, доставившие Лукьянову большое удовольствие.
– Брат Маши – мой спарринг партнер по самбо – угощал пирогами после тренировки. Тренер чуть не убил нас за это. Забрал оставшиеся пироги и потом расхваливал её стряпню.
– А я не пеку пироги, только торты, – расстроилась Таня.
– Очень жаль, – подразнил её Сашка и сразу заработал толчок острым локтем в бок.
Ковалева разнесла кружки с чаем, все молча им наслаждались. Когда она подошла к ним, то почему-то протянула одну чашку на двоих.
Таня заметила, что одноклассница выдала по одной кружке только трем парам: им с Сашкой, Жене с Лешей и себе с Игорем Петровым. Чем она руководствовалась неизвестно, но никто из обделённых пар не возразил. Спустя время, Таня вспомнит это и поймёт: прозорливая Маша предвосхитила некоторые события.
– Ну что взбодрились? – обращаясь ко всем, спросил Валера.
– Да! – последовал дружный ответ.
– Сыграй, Лукьянов, пусть девочки споют, – попросил Чернов, подавая гитару. – Чур, первой – мою любимую.
Валера сложил руки в умоляющем жесте.
Все знали, что он любит песню «Колокола» Владимира Маркина. Самое интересное – это была песня родителей.
Лукьянов взял гитару и легонько коснулся струн. Таня смотрела на его пальцы, перебирающие струны и чувствовала: душа отзывается на каждую сыгранную им ноту.
– И зазвонят опять колокола, и ты войдешь в распахнутые двери… – с чувством выводили девочки.
Эта мелодия так тревожила сердце, что хотелось плакать от избытка эмоций и счастья. Потом пели и грустные, и весёлые песни. Почему-то все старые, задушевные, лиричные. Лучше всех выводили девочки с хуторов, поселковые им явно уступали. Таня поразилась: откуда они знают эти песни? Вот она, например, большинство слов просто не помнила.
«Буду ли я когда-нибудь ещё так счастлива, как сейчас?» – подумала Таня.
Только под утро ученики разошлись по палаткам.
***
Ребята спали непробудным сном. Давно поднялось солнце. Высохла на траве роса. Солнце расцеловало яркие осенние цветы и повисло на верхушке громадного дуба. Десятый «А» не просыпался. Тогда лукавое светило поднялось выше и заглянуло в окна на крышах палаток. Солнечные зайчики запрыгали по лицам спящих и разбудили их. Женька проснулась первой, затормошила Таню.
«Ничего себе. Скоро двенадцать».
Болотина умылась и включила магнитофон на полную мощность.
– Подъем, сони! Всё на свете проспали! – зашумела она.
Девочки, щурясь от яркого света, показались из палаток. Женька начала будить мальчишек:
– Вставайте лежебоки, а то палатку переверну!
В ответ не раздалось ни звука, словно Болотина была комаром, нудно зудевшим над ухом. Тогда сестры-двойняшки Оля и Юля набрали в кружки воды и дружно плеснули в палатку одноклассников. В ответ раздались угрозы, посчитаться с ними за такое коварство. Окончательно проснувшись, мальчишки принялись обливать девчонок. Поляну заполнил визг, шум и гам. Таня тихо выскользнула из палатки и не замеченной попыталась пройти к реке. Но не тут-то было! Сзади на неё кто-то плеснул воду. Раздался весёлый голос Сашки:
– Негоже быть сухой среди мокрых людей. Хитренькая какая!
Его футболка насквозь промокла и облепила тело, обрисовывая красивый торс.
– С одной стороны намочил, теперь с другой. – С этими словами он прижал Татьяну к себе.
– Саш, отпусти, теперь и я мокрая, – взмолилась она.
Лукьянов наклонился и поцеловал её.
– Всё правильно. Так честнее.
Восторженные крики прокатились по лагерю. Оказалось, Илья Константинович появился на поляне с большим уловом рыбы. Готовить вызвалась Маша. Одноклассники восприняли это как само собой разумеющееся. Голодные ребята без конца заглядывали к поварихе в котел. Она терпеливо их отгоняла. Наконец, обед был готов. Таня решила, что ничего вкуснее этой ухи никогда не ела. Её мнение разделяли все, беспрестанно расхваливая бесподобную уху.
– Тебе, Ковалева, нужно идти в повара, – посоветовал Илья Константинович.
– Мне это не нужно. Я выйду замуж и буду готовить для своей семьи, – наливая физруку добавку, ответила она.
Воцарилась неловкая тишина.
– Ничего себе, – присвистнул Валера. – Хочешь быть домработницей? Это твоя мечта?
– Да! – Маша с вызовом, оглядела одноклассников. – И детей хочу не меньше трёх.
– Ну ты даешь, Ковалева! – Чернов развел руками. – Как-то убого это.
– Что, так ужасно об этом мечтать? Презираете? – Маша впервые говорила свободно. – И знаете: мне плевать, если вы так считаете!