Спрогис широко использовал опыт партизанской войны ночью, перенимал опыт местных герильерос. Они собирали перед ночным переходом грибы со светящимися с изнанки шляпками; такие грибы растут у основания старых трухлявых деревьев, чаще всего олив, или на подгнивших пнях. Гнилушки испускают фосфорический свет. Их привязывали к белым лоскуткам на спинах. Такой светлячок заметен в плотной черноте ночи на расстоянии до двух десятков метров. Когда идут цепочкой, один в затылок другому, подрывник впереди служит мигающим маяком для шагающего вслед. Хосе утверждал: попадаются такие светоносные гнилушки, что позволяют даже читать, сверяться с картой…
Темная ночь сподручнее для разведки, для диверсии в тылу, нежели лунная, потому что самое главное в таком деле — остаться невидимкой. Но иногда в боевой операции наступают минуты, когда самое яркое освещение играет на руку разведчику, остающемуся незамеченным.
Полная луна на юге Испании совсем не такая, как, например, в Белоруссии, где ночное небо бывает иногда белесое, серое, и даже когда оно безоблачное, луна не дает резких, четких теней. Тени помогают воздушным разведчикам ориентироваться на местности. Тени помогают пешим разведчикам в горах — на отчетливо очерченные тени безопасно ступать. Украинская луна, насколько помнит Артур, как ее живописал Куинджи в картине «Лунная ночь на Украйне», тоже не достигает здешней яркости, тут лунный свет сияет неистово. Да и не удивительно, Малага намного южнее Батуми, нашей турецкой границы, разве можно сравнить тамошнее небо со средиземноморским? До Африки рукой подать…
Спрогис во главе своего отряда уходил за Сьерру Неваду, за Андалузские горы, к северу от Гранады, оставаясь в подчинении у Гришина. Время от времени его вызывали в Валенсию. И каждый раз с удовольствием отмечал, что издавна знакомый ему стиль работы Берзина не изменился: сперва внимательно выслушает, потом подскажет, потом даст тебе полную инициативу — «делай, как находишь нужным».
Берзин познакомил майора Артуро с генералом Лукачем, который формировал интербригаду в Альбасете. В Валенсии, в гостинице «Метрополь» познакомил с приехавшим на несколько дней из Мадрида корреспондентом «Правды» Михаилом Кольцовым.
— Я решил отправиться в тыл вместе с вами, — твердо заявил Кольцов за обедом в ресторане.
Артур еще много лет назад научился понимать Берзина с полуслова, полувзгляда, полужеста, полунамека. И сейчас успел заметить мимолетную тень неодобрения на его лице.
— Так возьмете меня? — настаивал Кольцов.
— Мы же ходим по высоким кручам, — предостерег майор Артуро. — Иногда ночи напролет. Без тренировки вам не выдержать.
— А верхом можно?
— Исключается.
— Только пешком?
— Да, на своих, на двоих, — с неуступчивой жесткостью сказал Артур. — Хотите в мой отряд — потренируйтесь недели две в горах. Да еще с полной выкладкой. А как вы стреляете? — он недоверчиво взглянул на очки с толстыми стеклами. — Выдержите экзамен в тире?
— Учтите, что об операциях за линией фронта нельзя напечатать ни строчки, — нанес еще один удар Берзин.
Так удалось отвергнуть план смелого корреспондента.
Во время их бесед часто трезвонил телефон на столе Берзина.
— Совсем как у тебя в Москве, — посетовал Артур, когда хозяин в очередной раз прокрутил ручку и поднял трубку.
Расставаясь, Берзин предложил:
— Приходи вечером ко мне домой. Никто мешать не будет и смотреть на часы так часто не придется.
В тот длинный предзимний вечер каждый из них подбросил в костер памяти горсть далеких воспоминаний, и одновременно оба то и дело возвращались к пережитому за последние недели.
Берзин был недоволен, что майор Артуро в боевых стычках с фашистами маячит впереди, лезет в самое пекло.
Спрогис оправдывал себя языковой немотой. Не мог же он все время подвергать крайней опасности переводчицу, а без ее трансляции испанцы не поймут команд.
В условиях «малой войны» командиру следует чаще придерживаться уставного правила «делай, как я!». Приходится показывать герильерос, как пользоваться оружием. Автомат «томпсон», взрыватель, запасная обойма, капсюль, граната, наваха (длинный складной нож) — все это «наглядные пособия» в бою…
Берзин кивнул, молча выразив согласие с Артуром.
Боевая обстановка под Малагой была столь напряженной, что второй разговор Спрогиса с Берзиным состоялся в Валенсии лишь спустя месяц.