Через несколько дней Ксанти попросил у Дуррути разрешение отлучаться в свободные часы из штаба.
— Куда? — спросил Дуррути ревниво.
— Вы, анархисты, очень плохо стреляете из пулемета «максим». — Ксанти не собирался церемониться. — Хочу обучить их и сколотить пулеметные взводы.
— Обучи и меня…
Танки капитана Грейзе взаимодействовали с колонной Дуррути, капитан часто бывал у него на командном пункте. Грейзе всегда успевал поговорить с Ксанти, товарищем Альфреда Тылтыня по работе.
Дуррути занял пустующий особняк на окраине города, там с шиком расположился штаб его бригады.
«Особняк на тихой улице, обсаженный большими развесистыми деревьями, — вспоминал Роман Кармен в очерке „Дыхание Мадрида“. — По мраморной лестнице поднимаемся с Хаджи в бельэтаж… Массивная дверь из черного дуба охраняется четырьмя здоровенными парнями. У каждого по два маузера. Нас проводят в кабинет, где Дуррути диктует что-то машинистке. Он порывисто встает и, кинувшись навстречу Хаджи, долго жмет ему руку, словно боясь ее выпустить. Он очень нервен. В его черных глазах, всегда светящихся, сейчас — еле уловимая грусть и растерянность. Всего лишь несколько дней назад Хаджи прикомандирован к бригаде в качестве советника, а Дуррути уже не может прожить без него и часа. Он полюбил Хаджи за отчаянную храбрость, за железную волю и жесткую прямоту».
Хаджи взял его за руку, усадил на большой диван, обитый голубым атласом. Он покорно сел и опустил глаза.
— Это верно, Дуррути, что ты отводишь бригаду в тыл? — спросил Хаджи. — Ты знаешь, что резервов нет. Ты оголишь самый ответственный участок фронта.
— Да, я отвожу бригаду! — почти закричал Дуррути. — Люди устали! Устали от бомбежек и артиллерии! Люди не выдерживают!..
— Дуррути, бригада всего два дня на передовой. Ты знаешь, как хорошо расценил народ, что анархисты, наконец, из глубокого тыла пришли драться в Мадрид. И ты знаешь, какое нехорошее впечатление произведет уход бригады. Что тебя заставляет предпринять этот шаг?
Дуррути опустил голову и тихо сказал: «Знаю все, все знаю, но они требуют».
Он снова вскочил и зашагал по ковру. Стиснув кулаки, остановился и, сверкая глазами, сказал: «Поеду в бригаду. Сейчас же».
— Я с тобой, — предложил Хаджи.
— Нет, нет! — словно испугавшись, воскликнул Дуррути. — Нет, я один поеду, — и решительным шагом направился к себе в кабинет, кинув на ходу охране: «Машину. В бригаду».
Он быстро затянул на байковой куртке пояс с пистолетом, мы вышли на улицу. К дому подъехала машина с охраной… Он кинулся в машину, и она в сопровождении четырех мотоциклистов рванула с места. Мы с Хаджи поехали в штаб обороны Мадрида…
Через час, проходя по коридору штаба, я увидел Хаджи. Он стоял спиной ко мне, глядя в окно. Я его окликнул. Он повернулся, и я увидел, что его глаза полны слез.
— Что случилось?
— Они убили Дуррути. Только что убили.
Предательский выстрел в спину оборвал жизнь Дуррути в момент самой напряженной борьбы его с самим собой и с «классическими» анархистами… Он был честным человеком, он уже готов был сделать правильные выводы из всего, что происходило на его родине, — и его убили.
«Дуррути обещал очистить колонны от враждебных революции лиц, — писал позже маршал К. А. Мерецков. — Но должного порядка так и не навел. Последствия не замедлили сказаться. Под Мадридом его отряды сражались неудачно, а Дуррути вскоре погиб от шальной пули… Я был уверен, что это кто-то из „своих“ отомстил ему за попытки наладить дисциплину. Мне очень жаль было этого отважного парня с невообразимой путаницей в голове, но лично честного и по-своему принципиального».
А что касается военного советника у анархиста Дуррути, дважды Герой Советского Союза генерал армии П. И. Батов вспоминал, что этот человек обладал «страстной целеустремленностью и неутомимой изобретательностью в борьбе с врагом… В Испании наш дорогой Ксанти (так его там величали) помогал защитникам республики организовать разведку. К сожалению, еще не настало время, чтобы в полный голос рассказать о деятельности этого человека, а когда настанет — люди будут читать и удивляться, и радоваться, что среди них живут такие натуры…»
Встреча на крыше
Маленький отряд перебрасывали с места на место девять раз на дню и каждый раз посылали туда, где трещала и рвалась линия обороны Мадрида. Капитан и его боевые товарищи, покрытые гарью и пылью, похудели так, что комбинезоны висели на них, как на вешалке. Покачивались от усталости, мучительно хотели спать, досыта поесть, утолить жажду. Капитан Грейзе уже стал легендарным «танкисто русо».