В обеденное время Арман приехал на ремонтную базу в Алкала де Энарес. Неподалеку от памятника Сервантесу, уроженцу этого местечка, Арман встретил огорченного полковника Кривошеина.
— Сегодня получен приказ, — сказал Кривошеин. — Наш отряд отзывается на Родину. Но нельзя уехать, не попрощавшись с товарищами из комитета обороны Мадрида.
В Центральном Комитете испанской компартии их приняли Хосе Диас, Долорес Ибаррури, Антонио Миха, их соратники.
— Солдатам от приказа деваться некуда, — горестно развел руками Кривошеин; через несколько дней он навсегда перестанет называться полковником Мелле. — Вот если бы вы попросили Москву, товарищ Диас, может, оставили бы…
— Кое-кого выпросили, а остальным придется уехать.
— Может, в «кое-кого» и мы угодили? — спросил Кривошеин.
— Угодили, да не все. Вам об этом скажет ваше начальство. Например, капитану Грейзе прощаться рано. А с вами, полковник Мелле, и с группой храбрых танкистов мы расстаемся с сожалением.
Теплые слова благодарности, дружеские объятия…
Из здания ЦК Арман на своем броневике заторопился в «Телефоника-сентраль», чтобы с высоты шестнадцатого этажа уточнить боевую обстановку на реке Мансанарес.
На макушке «Телефоники» он застал Берзина, который, утром приехал из Валенсии, еще одна — какая по счету? — ночь в куцых обрывках сна. Обязанности принуждали его как главного военного советника поддерживать постоянный контакт с удравшим из столицы коалиционным правительством, с военным министерством. Но как только появлялся просвет, Берзин мчался по уже наезженной им дороге «номер семь» в истекающий кровью Мадрид.
Шоссе постоянно забито беженцами со скарбом и скотом или сиятельными грандами с тяжеловесными обозами, вереницами телег и карет. Автомобили, повозки, двуколки, мотоциклы, велосипеды, детские коляски, навьюченные лошади, мулы, ослы. Уже много раз мчался навстречу громыхающему, скрипучему, голосистому потоку Берзин, чтобы через день-два снова в неотступной тревоге спешить в тыловую Валенсию, куда его снова властно звали обязанности.
Берзин стоял на крыше «Телефоники» во весь рост, слегка расставив крепкие ноги, в светло-сером костюме, в шляпе. Он изучал пригородную линию фронта, в руках бинокль, но не обычный артиллерийский, а двенадцатикратный, так называемый адмиральский.
Арман заговорил с ним о свежей новости. Рад, что его оставляют, — постарается и дальше быть полезным командованию.
Берзин вглядывался, не отнимая бинокля от глаз, и Арман не увидел снисходительной усмешки на его лице. И только когда Берзин с удовольствием рассмеялся, Арман понял, что никакой новости он сюда, на шестнадцатый этаж, не доставил. Берзин признался, что сам обратился к Хосе Диасу с просьбой оставить капитана Грейзе в Испании, и его включили в список незаменимых военных специалистов.
— Это мое предложение. Не возражаешь? Ну я так и знал…
С латаным-перелатанным танком и многострадальным экипажем капитан Грейзе расстанется в самые ближайшие дни. Ему надлежит провести в Арчене курс занятий не только с новобранцами-испанцами, но и поделиться опытом с вновь прибывающими танкистами комбрига Павлова.
И еще одно поручение Арману — срочно наладить изготовление оружия и боеприпасов на заводах под Барселоной, в Валенсии, в других городах и местечках Каталонии.
— Кто, если не мы, непосредственно с поля боя, — Берзин обвел панораму широким жестом левой руки, — укажем нашим конструкторам на слабые и сильные стороны наших танков?
Истребители наши не уступают немецким — пока не ступают! — а скоростной бомбардировщик СБ несомненно превосходит по всем статьям машины подобного назначения. Однако новые истребители «мессершмитт-109», «капрони-113» и некоторые другие модели таят в себе много скрытых угроз.
Куда бы ни забрасывала Берзина военная судьба — на Дальний Восток или в Испанию, — он всегда думал о завтрашнем дне Красной Армии, им владело святое творческое беспокойство.
Главного военного советника при правительстве Ларго Кабальеро генерала Гришина знали в штабах Центрального, Мадридского и других фронтов. Но можно не сомневаться, что его настоящее имя хорошо известно и контрразведке Франко, и итальянской ОВРА — тайной полицейско-шпионской и террористической организации, и абверу германского вермахта, и гестапо.