Дорога петляла мимо виноградников, лавровых, апельсиновых, лимонных, померанцевых рощ, кукурузных полей, чайных плантаций.
На шоссе скорость уменьшилась. По дороге двигались беженцы на тележках и пешком. Та степень усталости, когда не «идут», а плетутся из последних сил.
Скрипучие двуколки на огромных колесах, перегруженные домашним скарбом. Коровы, козы, такие же замученные, страдающие от жажды, как и их поводыри. Лошади, мулы, ослы навьючены тюками. К седлам приторочены с обоих боков плетеные корзины, а в них — детишки. В больших решетах под обрывками сетей сидят куры, сонные на этом сумасшедшем качающемся насесте…
Попадались и здоровые молодые мужчины. Около пяти тысяч желающих вступить в ряды народной милиции так и не дождались винтовок, обещанных им болтунами-социалистами и анархистами, они ушли из Малаги безоружные. Беженцы опасливо поглядывали на небо, не покажутся ли воздушные пираты?
Проехала длинная вереница повозок с тяжелоранеными. Тех, кому не хватило места, несли на одеялах.
Поездка к линии фронта навстречу потоку беженцев и раненых была далеко не безопасной. Милисианос с оружием в руках требовали, чтобы машины повернули обратно и эвакуировали раненых, которые нуждались в срочной помощи. Группы возбужденных беглецов то и дело останавливали машину. Не объяснишь же каждому, куда они мчатся сломя голову.
Вооруженная до зубов команда Артура одета кто во что горазд. Встречная толпа, принуждая головной «форд» к остановке, обращалась только к майору; на нем комбинезон с молнией, офицерская сумка. А майор отвечал невнятно, чаще оглядывался назад, чем смотрел вперед, и производил впечатление неумелого вруна.
Некоторые раненые недоверчиво косились на майора. В те дни немало офицеров перебегали к противнику, и вид пожилого, грузного, с поседевшими висками майора, едущего в сторону мятежников, вызывал подозрения. Майор, по мере того как приближались к линии фронта, становился растеряннее. Он был напуган, жалел, что согласился участвовать в этой поездке.
Быстро смеркалось, дорога становилась пустыннее. Воинственно настроенные милисианос пытались заставить Паскуаля и второго шофера повернуть назад, но с опаской поглядели на грозно вооруженных пассажиров и отстали. Артур понимал, что могут открыть огонь вдогонку, и приказал увеличить скорость.
Вскоре им встретился раненый, ковылявший по дороге.
— Меня все обогнали. Я самый последний. Дальше никого из наших нет. Я не имел права уйти раньше, чем убедился — от моей роты никого не осталось. Ехать нельзя. Дальше — фашисты.
— Вот мы и должны точно выяснить, где сейчас это «дальше».
Раненый понимающе кивнул.
А «дальше» Артур остановил машину, прислушался — не слышна ли канонада или перестрелка.
Где-то близко линия фронта, которую здесь точнее было бы назвать не линией, а пунктиром. Артур решил разведать дорогу. Три или четыре раза уходил вперед, издали светил Паскуалю карманным фонариком, показывая, что можно ехать. Артуру пришла идея: первая машина пойдет на третьей скорости с включенными фарами, а вторая последует за ней во тьме.
В чем достоинство Артура как военного разведчика? Берзин приучал Артура думать за врага, предугадывать ход его мысли, предусматривать его поступки.
«Мчится освещенная машина, я не прячусь, значит, свой, — решат фашисты. За красных нас не примут. Не психи же едут, в самом деле! Фашисты издали огня не откроют. Скорее всего, машину с фарами подпустят ближе, чтобы остановить».
Приказав Паскуалю поддать газу, он на полном ходу щедро прострочил из пулемета шоссе и домик, тут же погасил фары, и обе машины промчались в тыл к фашистам.
Проехали по шоссе километров семь-восемь. Испанский майор все больше нервничал и не очень уверенно сказал, что дальше ехать нельзя. Левее шоссе, у моря, скоро покажется деревенька, а за ней нужно искать плантацию сахарного тростника, куда спланировал подбитый самолет.
Водители зарулили в тень скалы, в небольшой грот обочь дороги, где за густой рощицей трудно заметить машину. Шоссе петляет здесь по узкой террасе, выдолбленной над крутым берегом моря; с севера над шоссе нависает горная гряда, отрог Сьерра Техада.
Замаскировались ко времени, с запада послышался шум моторов, — он приближался. Артур дал команду всем залечь в придорожной канаве. Огонь открывать только в случае, если группу обнаружат. Мимо медленно проехали машины с франкистами, ничего не заметив. Поднялись из канавы и не увидели Мануэля и Леона. После не долгих поисков Артур понял — сбежали. Проклятия на их головы! Но ручной пулемет и сумка с патронными дисками остались в канаве, поэтому их трудно заподозрить в измене; парни просто струсили. Артур протянул Лизе оставленный пулемет, диски и сказал: «Держи, будешь пулеметчиком».