Но выстрелы не приближаются, значит, не решаются подойти, боятся получить пулю в лоб из засады в тростниках.
Фашисты стреляли беспорядочно. Артур приказал уходить, низко пригнувшись или ползком. На огонь не отвечать, себя не обнаруживать. Шальные пули жужжали, как разбуженные среди ночи шмели, соблазнившиеся сладким соком тростника.
Время снова стало на вес золота. Как можно скорее отбежать от самолета, где ты ярко освещен, маячишь мишенью. Собраться всем на восточном краю плантации!
Сколько им предстоит пройти? По подсчетам Артуро, километра четыре-пять, чтобы выйти к шоссе, где в укромном гроте их ждут автомобили. Дай бог, поспеть к предрассветному часу…
Отряд продвигался вдоль берега, когда за их спинами раздался взрыв. Он прозвучал раскатисто; видимо, гранаты взрывались в связке не одновременно. Затем возле самолета будто бы началась горячая перестрелка. Артур объяснил Лизе — рвутся патроны в пулеметных лентах.
Взрывчатка придала зареву новую силу. Все четверо увидели море, подсвеченное темным пурпуром. Вода светилась безбрежным рябым зеркалом, отражавшим зарево.
Восточный склон одной из вершин Сьерра Техада освещен робкими лучами еще не показавшегося солнца, а кактусы, мимо которых быстро шли подрывники по каменистому плато, отбрасывали первые причудливые, почти фантастические тени.
Когда добрались до знакомого шоссе, услышали два глухих взрыва, — это взорвались баки с остатками горючего.
В сером предрассветье показались силуэты двух автомобилей.
Как всегда в сложных обстоятельствах, Артур поставил себя на место противника. Если мятежники, проехавшие по шоссе, обнаружили наскоро замаскированные автомобили — они перебили шоферов и устроили засаду. Пассажиры наверняка вернутся! Не в ночную же таверну Мотриля они отправились. Жаль, не условились о звуковом сигнале, чтобы Паскуаль знал: идут свои.
Сальвадор подобрался к беззвучным машинам с гранатой. Одна-единственная граната — все, что осталось в арсенале отряда. Он заглянул в машины: Паскуаль, второй шофер, юные Леон и Мануэль спали на мягких сиденьях и видели сладкие сны. Не слышали ни винтовочной стрельбы, ни взрывов. Майор и Ретамеро бодрствовали. Только сейчас, продрав глаза, Мануэль и Леон увидели зарево, майор же смущенно отвернулся. Ретамеро с ненавистью глядел на майора, из-за которого он лишился возможности участвовать в боевой операции вместе с товарищами.
Паршина начала было переводить сбивчивые оправдания майора, но Артур не стал слушать. «Хорошо хоть только трус, а не предатель». Но в «форд» майора уже не посадил.
С наслаждением сел Артур на свое месте в передней машине без ветрового стекла. Положив на колени пулемет, который за эту ночь только однажды согрелся длинной очередью, проверил, все ли на местах, и подал команду «Трогай!»
Теперь, когда прошел главный страх — за успех дела — и спало нервное напряжение, он почувствовал озноб. Это в Андалузии-то! Наверное, потому, что полночи проходил по жидкой грязи и ноги промокли до колен.
В машине Артур пожалел вслух, что не взяли с собой еды. При отъезде из Малаги каждая минута была на учете, но все же кто-то сунул в карман банку с сардинами, горсть маслин, лепешку. Да, он обязан был позаботиться обо всех. Хорошо бы обойти сейчас оба автомобиля с фляжкой коньяка, угостить всех, кто того заслужил; в крайнем случае сгодилось бы местное вино — малага.
Проехали с десяток километров, Артур обессиленно склонил голову на плечо. И уже в полусне счастливо улыбнулся: «Вот операция! Все время держали в руках оружие, а ни одного выстрела, кроме очереди по сторожевому домику, не сделали!..» А еще он успел подумать, что группа его не понесла никаких потерь. Ни единой царапины ни у одного человека. Берзин его за это обязательно похвалит…
На обратном пути они подобрали семь раненых, их довезут до Альмерии…
Когда майор Артуро докладывал генералу Гришину об операции, тот, видимо, торопился. И все посматривал на свои ручные часы. Артур вспомнил: «Да у меня же есть подарок для Старика!» Он достал из оттопыренного кармана брюк часы, которые вывинтил в кабине СБ, и протянул Берзину, сказав что-то по-латышски.
— Идут? — Берзин приложил часы к уху.
— С гарантией!
Берзин положил часы на стол, — просторный, чистый, не захламленный бумагами.
— Неплохая вещественная улика! — засмеялся он. — Похоже, ты и в самом деле выполнил поручение «вецайса».