Маневичу помогли тюремные товарищи, оружейники. Они устанавливали эти хитроумные приборы на новых двухместных истребителях «капрони-113», а в тюрьму угодили за саботаж, поломки и дефекты в оборудовании — как могли вредили фашистам.
Молодой рабочий Ренато на свидании со своей невестой с горячим прощальным поцелуем ухитрился передать комочек папиросной бумаги, завернутой в пергамент, загодя приклеенной жевательной резинкой к десне…
Пришло время представлять полковника Маневича к очередному званию, срок выслуги давно истек. Тюремная одежда не могла изменить о нем представления Берзина. Маневич воевал на самом переднем крае, находился к противнику ближе, чем любой пограничник с заставы Гродеково или Негорелое. Следовало быстрее прислать ему замену, нужно было вывести его из-под удара еще до фашистского переворота — пронунсиаменто — в Испании. И Берзин сам написал аттестацию на А. Е. Маневича, которого представил к званию комбрига. Он аттестовался как способный, широко образованный и культурный командир. Волевые качества хорошо развиты, характер твердый. На работе проявил большую инициативу, знания и понимание дела. Попав в тяжелые условия, вел себя геройски, показал исключительную выдержку и мужество. Так же мужественно продолжает вести себя и по сие время, одолевая всякие трудности и лишения. Примерный командир-большевик, достоин представления к награде после возвращения…
Берзин не раз вспоминал день, когда он решил вопрос о многолетней работе за рубежом Маневича — Этьена-Кертнера…
Течет взъерошенная весенним ветром Москва-река…
Плывут одинокие льдины. Дворник в тулупе, треухе и валенках скалывает лед на тротуаре. Звонкая капель. По набережной идут Этьен и Старик. Оба в форме двадцатых годов — остроконечные шлемы со звездами, шинели с «разговорами». У Старика на петлицах три ромба. Старик отстает на несколько шагов от Этьена, критически приглядывается к его походке.
— А тебе пора отвыкать от строевой выправки, — говорит Старик строго.
— Стараюсь, Павел Иванович. Не получается.
— Отвыкнешь. И фрак научишься носить. И цилиндр. — Старик остановился. — А вот притворяться в чувствах потруднее.
— Ну и дела, — ухмыльнулся Этьен. — Позавчера — комиссар бронепоезда. Вчера — слушатель академии. Сегодня — летчик. А завтра — коммерсант? — Этьен попробовал сменить походку на более свободную. — Ну как?
— Чуть-чуть лучше, — подбодрил Старик и продолжал серьезно. — Ты и завтра останешься летчиком. Летчиком свободного полета! Ты только будешь видеть дальше всех и немножко раньше, чем увидят другие. И коммерсантом ты станешь не простым. — Старик рассмеялся и хлопнул Этьена по спине. — Бальзаковский банкир Нюсинжен — щенок по сравнению с твоим коммерсантом!.. — Старик помолчал и спросил потеплевшим голосом: — Сколько дочке?
— Два года.
— А Наде сказал? Командировка длительная.
— Она согласна.
— Длительная и опасная… Обдумай еще раз.
— Я обдумал в восемнадцатом. Когда вступил в партию…
В конце июня 1937 года перед отъездом в Белорусский военный округ к Берзину зашел попрощаться майор Поль Арман. Он получил назначение в бригаду, где служил до Испании.
— Счастливого пути в Бобруйск. Успешной службы, бывший капитан Грейзе! — напутствовал гостя армейский комиссар 2-го ранга и проводил его до глухой двери…
Вспоминаются проникновенные слова дважды Героя Советского Союза маршала А. М. Василевского; в 1975 году он написал о человеке, «которого мы, люди старшего поколения, глубоко уважали, чьей доблестью, мудростью и революционным кипением восхищались. Я говорю о замечательном коммунисте и командире Яне Карловиче Берзине, долгие годы возглавлявшем нашу военную разведку…
Став в марте 1924 года начальником Разведупра РККА, Берзин требовал от себя и от всех, кто трудился с ним вместе, умения по-ленински, руководствуясь ленинскими заветами, нести каждодневную службу на острейшем участке обороны страны. Сохранились записки-раздумья Берзина о задачах разведчиков, о правилах их поведения. Разведке требуются не просто отчаянные смельчаки, а люди незаурядные, выдающегося ума, с фантазией и воображением, умеющие самостоятельно и быстро ориентироваться в самой сложной обстановке, мгновенно принимать точные и единственно верные решения в самом тяжелом поединке, в безвыходном, казалось бы, положении».