— Потому я и говорю, что она глупая.
— Не глупее человека или машины. Как ты ее ни хвали, а машина крутится, вертится, покуда в железный лом не износится. Потом из железного лома новую машину делают, а от человека идет другой человек.
— Это верно. Однако же и я правильно их по уму расставил… Взгляни, как бы там наш уголь не вспыхнул!
Андраш собрался было выйти, когда в открытую дверь хижины вбежала собака.
— Ба, да никак это Найда! — удивился Мишка.
Собака направилась прямо к чужаку и уткнулась носом в его колени, взглядом ища его взгляда.
— Евсей возвращается, — заключил Мишка. — Видать, ночью комаров кормил.
Он бросил собаке корку хлеба. У старика были плохие зубы, и хлебные корки он складывал на подоконнике, копя их для собственной собаки.
Чужак погладил Найду по голове и, ни слова не говоря, пошел к угольной куче. Покончив с делом, он вернулся и лег на лавку у стены. Собака забилась под лавку.
Прошло минут десять, и перед домом появился Евсей — тяжело отдуваясь, с покраснелой, распухшей от комариных укусов физиономией.
Он свалил у крыльца связку новехоньких светло-желтых туесов. Было их не меньше дюжины, причем один литра на четыре, но даже самый маленький вместимостью побольше литра. Евсей вошел в дом и поздоровался. Огляделся по сторонам и, лишь когда глаза его привыкли к полумраку, увидел лежавшую под лавкой Найду. Подойдя, он злобно пнул ее ногой.
— За что ты ее так? — вскинулся Мишка, который никогда не бил ни лошадь (глупую животину, как он только что доказывал), ни собаку; разве что шлепнет разок ладонью, да и то изредка.
— Чтобы не шлялась незнамо где, — буркнул Евсей.
— Конечно, ежели так рассудить, собака твоя… — проговорил Мишка. И, пожав плечами, добавил: — А ежели рассудить по-другому, то божья тварь.
— Я ей покажу божью тварь! Я над ней хозяин, как над лошадью, над свиньей или коровой.
— Никто тебе не перечит, — примирительным тоном заметил Мишка.
— Ей все одно до зимы не дотянуть, — решительно заявил Евсей. — Дождусь, пока она ощенится и выкормит кутенка, пока шкура линять перестанет и к зиме пушистая сделается. А там на рукавицы пойдет либо на воротник к полушубку, — сказал он, обращаясь к Найде.
— Ведь собака понимает, что вы ей говорите, — не выдержал чужак.
Все трое невольно посмотрели на Найду и почувствовали: собака понимает, о чем они говорят.
Искусанная комарами физиономия Евсея побагровела пуще прежнего. Он обливался потом, будто только что выскочил из парилки.
— Черта лысого она понимает! — сердито огрызнулся он.
— Ведь ты сам сколько раз твердил, что собака твоя из умниц умница и все как есть понимает, — без тени насмешки упрекнул его Мишка.
— Ясное дело, понимает, когда ее кличешь или велишь принести поноску. Или голос подавать запрещаешь. Но это не значит, будто у нее ум, как у человека.
— Конечно, не как у человека. Иначе она бы ожесточилась, — вставил чужак.
— Да я и сейчас скажу, что Найда умная. Будь на ее месте щенок неразумный, так я бы и наказывать не стал: какой с него спрос? А Найда свой урок получила за то, что вперед убежала… Она и сама знает, что провинилась. Верно, Найда?
Собака, все это время ждавшая возможности убраться восвояси, улеглась на пол и жалобно заскулила. Мишка отвернулся, не в силах видеть сильное, красивое животное с набухшими сосцами, униженно скулящее на полу.
— Смотри у меня! — с угрозой прикрикнул на собаку Евсей. Затем, обратясь к углежогам, хладнокровно пояснил: — Видали? Все понимает, только сказать не может.
— Может она сказать, — резко возразил чужак. — Просто вы не понимаете, что она говорит.
— Ты, что ли, понимаешь?
— Не смейте мне «тыкать»! — Чужак не повысил голоса, лишь ближе подступил к Евсею.
Мишка поднялся с места. Удивленно смотрел он на чужака, впервые видя его вышедшим из себя.
Шутливые подковырки Мишка любил, зато ссоры терпеть не мог. А тут явно назревала ссора, и дело, пожалуй, могло дойти до рукопашной.
Однако Андраш вдруг резко сменил тон. Хрипло, почти шепотом он добавил: — Найда просит не бить ее, потому что она со щенками.
— Просит не бить? — с неестественным, злым смехом переспросил Евсей. — А может, и еще чего говорит? — Он повернулся к собаке. — Ну-ка, Найда, скажи нам, завезут сегодня в сельмаг курево?.. Отвечай, когда спрашивают! — заорал он и вновь пнул собаку ногой.
Мишка бросил на чужака возбужденный взгляд. «Не осрамись, дай сдачи», — яснее ясного говорил этот взгляд. Только что оба спорщика вызывали его неодобрение, теперь же противен был один Евсей.