— Выходит, этого она не знает? — обратился Евсей к чужаку.
Тот открытым ртом ловил воздух, делая глубокие вдохи, очевидно, пытался таким путем подавить приступ гнева.
— Не знает, — спокойно, чуть ли не примирительным тоном отозвался тот. — Ведь этого и вы не знаете. Зато она поняла, что вы перед этим сказали, и просит не убивать ее. — И как бы уже от себя добавил: — Жаль губить ее ради шкуры.
— А ты, значит… хотя такое обращение не по душе вашей милости, — голос Евсея от злобы сделался совсем тонким, — вы для этой паскудной твари заступником заделались? Небось и это она говорит?
— Нет. Она говорит другое. — Чужак отвечал ровным тоном, хотя лоб его хмурился. — Она просит меня стать ее хозяином.
Все трое взглянули на собаку. Найда поднялась и робко, нерешительно направилась было к чужаку.
— Найда! — взревел Евсей.
Собака снова улеглась на пол.
— Продайте мне собаку, — тихо, миролюбиво проговорил чужак и загородил собою Найду, чтобы Евсей не смог ударить ее.
— Не отдам!
— Я заплачу.
— Да? И сколько же дашь?
— Меру пшеницы.
— Ну давай выкладывай! — презрительно усмехнулся Евсей.
— Вам ведь известно, что я работаю за трудодни. Но перед свидетелем говорю: по осени обязуюсь расплатиться. Уж меру-то зерна наверняка заработаю.
— Соглашайся, Евсей, — вступился за товарища Мишка. — Он отдаст, не обманет. Я за него ручаюсь. Ну? — И он повернул руку Андраша ладонью кверху, как принято на ярмарках при заключении сделки. — Давай, Евсей, по рукам! Такого дурного покупателя не скоро сыщешь, — и он доброжелательно улыбнулся чужаку. — За меру пшеницы две самолучшие шкуры купить можно.
Раскрытая ладонь чужака была выжидательно протянута Евсею.
— Нет! — отрезал Евсей и перевел взгляд на лежавшую позади Андраша Найду. Рукавом пиджака он утер пот со лба, повернулся и подошел к распахнутой двери.
— Ну, нет так нет! — сказал Мишка и смахнул со стола остатки завтрака: кожуру от печеной картошки.
— Раз отказываешься от меры зерна, — проговорил чужак, — тогда знай наперед, что Найда теперь моя собака. И она это знает. — Чужак присел на корточки и тихо позвал: — Найда.
Собака, дрожа всем телом, поползла к нему.
В этот момент Евсей резко обернулся и, вытащив из-за пояса бечевку, накинул петлю на шею собаки. Та покорно поднялась. Евсей пристегнул ее к поводку.
— Ну ладно, желаю тебе здравствовать, Мишка, — с вызовом произнес он и направился было к выходу. Но Найда не шелохнулась. Тогда Евсей с силой рванул поводок. Собака легла, но Евсей безжалостно потащил ее за собой.
Мишка схватил товарища за руку. Однако его опасения были напрасны: Андраш не двинулся с места. Углежоги слышали, как лесничий на ходу ремнем бьет собаку.
— Не надо было… — взглянул на него Мишка.
— Я тут ни при чем, — ответил чужак.
— Есть в тебе колдовская сила? — с замиранием сердца спросил Мишка.
— Нет во мне никакой колдовской силы.
— Жаль, что нет. Ты ведь понимаешь, что отныне Евсей — твой смертный враг.
Андраш пожал плечами.
— Так уж и смертный…
— Ну, конечно, не смертный, это так, к слову говорится. Но язык у него поганый, так что остерегайся.
— Мне в жизни столько всего приходилось остерегаться, что я уж и забыл, как это люди вечно с оглядкой живут, — равнодушно ответил чужак и, чтобы на этом закончить разговор, спросил: — Запрягать?
— Давай запрягай, — сказал Мишка.
В субботу утром Мишка, встав ото сна, собирался в дорогу, когда собака, тяжело дыша, вбежала в открытую дверь избушки. Чужак ушел к роднику за водой.
— Ты чего тут забыла? — удивленно воскликнул Мишка.
Найда бросилась вон и через минуту, прижавшись носом к колену Андраша, вернулась в дом.
— Слышь, Андраш, — встретил его Мишка, — собака-то из дому сбежала! Пришла без Евсея.
— Похоже на то.
— Не то что похоже, а так оно и есть. Сроду не бывало, чтобы Евсей сюда в субботу заявлялся. У него уже с половины пятницы воскресенье начинается. Субботу и воскресенье можно бы спокойно на откуп дать всем, кто до дарового леса охоч, кабы нашлись такие чудаки, кому боязно по будням лес красть. Да только не сыскать таких чудаков — вот те крест! По субботам-воскресеньям и жулики отдыхают.
Андраш лишь кивком головы ответил на многословные речи Мишки.
— И все же неладно выходит с собакой… — враз посерьезнел Мишка. — Не к добру это… Как думаешь, отвезти ее обратно?
— Нелегко будет.
— Чего тут трудного? Небось с собакой-то совладать силенок хватит. Связать да забросить в телегу — вот и вся недолга.