Нас пропустили. Мы медленно двинулись дальше.
Через несколько шагов опять остановка.
— Ополоумел, товарищ! — свирепо крикнул солдат, загораживая нам путь винтовкой. — Куда прешься, да еще с ребенком?
Несколько солдат да два-три красногвардейца обступили нас.
— Поворачивай! — крикнул солдат. — Чего беспорядок вносишь?
— Сверни в переулок, — кругом попробуем, — негромко сказал чернобородый Андрею.
— Постой, я лучше слезу, пешком прямо побегу! — отвечал Андрей и встал на педалях.
— А я?! — воплем вырвалось у меня.
— Вам нельзя туда, Ирина.
— Эх, я-то ни того, ни другого в лицо не знаю! — с досадой сказал чернобородый.
— Барышня! Барышня генеральшина! — зазвенел где-то вблизи мальчишеский голос. В нем звучало отчаяние. Андрей быстро оглянулся. Я, схватившись за плечо чернобородого, встала на ноги, посмотрела…
— Аким! Аким, нашел?!
Аким проталкивался к нам.
— Ну, что, Аким? Что?!
Аким задыхался: он, видимо, только что быстро бежал.
— А я папку своего ищу… езжайте скорей! Видел я Владимира Дмитрича…
— Где? Сказал ему?
— Его… этот самый — со шрамом… на спине тащил раненого…
Я громко вскрикнула.
— Куда — в один голос спросили Андрей и чернобородый.
— В один дом тут… я заметил дом… я его спрашивал — того-то, что тащил, — не отвечает…
— А Владимир?!
— Словно как без памяти… Глаза закрыты, а сам белый-белый. Голова так и болтается.
— Скорей! Веди нас туда!
Мы с трудом выбрались из толпы, свернули в переулок. Чернобородый крепко держал меня. Я вся дрожала. Аким бежал рядом с медленно двигающейся машиной и рассказывал, с трудом переводя дух.
— Я весь вечер тут шныряю, ищу… папку видел, а потом снова потерял… на площадь ко дворцу-то не пускают, там стреляют, баррикады построены… бегаю все кругом да около… По одной улице бегу, гляжу, тащит… на спине раненого… Я к нему! «Ты, — говорю, — куда его тащишь?» Он как заорет на меня: «Пошел ты к черту! Ты, — кричит, — кто такой?» Нехорошими словами меня обругал. «Я, — говорит, — его к доктору несу». — «Врешь, — говорю, — не к доктору ты его несешь». А он мне: «Ты что, ошалел?! Вот в этот дом к доктору. Наш доктор-то, велел раненых к нему сносить». И к подъезду. Я за ним. Он на пятый этаж. Я за ним! Позвонил он, открыли ему. «Тут, — спрашивает, — доктор живет?» Фамилию назвал, да я забыл. «Тут, — ему говорят, — вносите скорей». Ну, дверь захлопнули. Я — звонить! Отворили. В халате в белом какая-то открыла. «Правда, — спрашиваю, — тут доктор живет?» — «Правда, — говорит. — А ты что, раненый?» — «Нет, — говорю, — а вот сейчас принесли, — что он, — говорю, — не убитый?» — «Не кричи, — это она мне говорит, — сейчас, — говорит, — доктор посмотрит». И захлопнулась дверь… Постоял я, думаю: что делать? Побежал искать кого из своих… Никого нет!.. Вдруг вижу — вы!.. Да езжайте скорей, я могу и скорей бежать!
— Где это, далеко? — спросил Андрей.
— Нет, совсем близко… Вот еще по этому переулку, а там — за углом. Езжайте скорей!
— Что же его, дьявола, совесть, что ли, зазрила? Сам ранил и к доктору понес! — сердито сказал чернобородый.
У меня темнеет в глазах… Нет, нет, надо держаться… Кругом люди, голоса, штыки. Что-то кричат… Мы медленно подвигаемся среди них… Я ничего уже не вижу, не слышу… Скорей, скорей!
— Вот тот дом! — кричит вдруг Аким. — К подъезду и на самый верх. Квартира девять, я заметил.
— Ты останься около машины, а мы туда, — говорит Андрей.
Большой, большой дом. Подъезд, стеклянная дверь. Мы выскакиваем из мотоциклетки, бежим. Я взглядываю наверх. Высоко — в пятом этаже — светятся окна. Там сейчас Володя…
Может быть, умирает? Может быть, уже мертвый?
Мне становится страшно. Хочется крикнуть, и нет голоса.
Андрей распахивает дверь. Широко, настежь. Бежим к лестнице. У меня подкашиваются ноги, на первых ступеньках падаю, хочу вскочить — не могу.
— Э, ты какая хлипкая! — говорит чернобородый, подхватывает меня, перекидывает через плечо и бежит вверх — через две, через три ступеньки. Я вишу у него на плече.
— Пустите, я сама! — хочу я крикнуть. Но голоса нет.
Впереди — слышу — бежит Андрей. Скорей бы! Что-то там, наверху?
Площадка, дверь. Чернобородый ставит меня на ноги. Я шатаюсь, в голове шум. Андрей поддерживает меня.
— Звонил? — спрашивает его чернобородый.
Андрей молча кивает головой.
За дверью шаги. Я впиваюсь пальцами в рукав Андрея.