Что он делает?! Она либо находится под воздействием наркотиков, либо сошла с ума. Ей требуется помощь, а не секс! Грег уложил ее на матрас, но она поняла его действия по-своему и вцепилась в его плечи, потянув за собой. От неожиданности Грег потерял равновесие и оказался рядом с ней на матрасе. Теперь она прижималась к нему всем телом, и Грег чувствовал, что еще немного — и он потеряет контроль над собой. Собственная реакция оказалась для него сюрпризом; еще удивительнее было внезапно вернувшееся к ней спокойствие. Теперь она казалась отрешенной, вообще походила на пришелицу с того света. Нет, с ней определенно было не все в порядке.
— Как хорошо! — прошептала женщина с блаженной улыбкой. — Я постараюсь, чтобы ты меня полюбил.
Ее рука заскользила по его обнаженной груди, глаза заволокло сладострастной дымкой. Казалось, она видит и испытывает что-то, недоступное ему.
Тем временем ее руки... Она и в самом деле сошла с ума! Одной рукой женщина быстро расстегнула «молнию» на его джинсах, другая рука с неожиданным проворством метнулась ему в трусы. Там она обрела деликатность: прикосновение было легким, но и этого оказалось достаточно, чтобы Грег почувствовал, как напрягается его плоть.
— Не смей! — крикнул он, отталкивая ее руку и судорожно ловя ртом воздух.
Грег не ожидал от себя такой восприимчивости к ее посягательствам. Собственное возбуждение было слишком болезненным. Зажмурившись, он призвал на подмогу остаток воли, которая на протяжении последних двух лет успешно помогала ему подавлять чувства.
Минула целая минута, прежде чем у него восстановилось дыхание и последствия ее легкомысленного прикосновения сошли на нет. Лишь тогда он приоткрыл глаза, заранее боясь картины, которая перед ним предстанет.
Но оказалось, что опасался он напрасно. Ее голова покоилась у него на плече, она по-прежнему смотрела на него во все глаза, но уже сквозь легкую завесу слез. Только что он готов был возненавидеть эту женщину, но теперь она его пугала. С ней действительно было что-то не так. Сильно не так.
И тогда Грег сказал ей слова, которые, по его мнению, должны были ее успокоить:
— Я тебя люблю.
Женщина застонала. Это был жалобный звук, перешедший в рыдание, и скоро она уже плакала навзрьвд, при этом не отрывая от него глаз, которые сохраняли прежнее отрешенное выражение.
— Пожалуйста, не делай мне больно!
— Я не собираюсь причинять тебе боль. — Грег решил, что он сам сошел с ума, раз беседует с человеком, понятия не имеющим о его существовании.
Ее тело постепенно расслабилось, обмякло, превратилось в податливый воск. Он выпустил ее руку, она вздохнула и наконец-то закрыла глаза — в тот самый момент, когда фонарь испустил дух, оставив их в полной темноте.
2
Она просыпалась рывками, словно пытаясь выбраться на поверхность сквозь толщу воды. В голове гудело, веки оказались слишком тяжелыми и никак не хотели подниматься, в ушах раздавалось тоскливое завывание.
«Дыши глубже!» -приказала она себе, но воздух, наполнивший легкие, был нестерпимо густым и горячим, будто она дышала сквозь мокрое одеяло. В ноздри ударила вонь, от которой ее чуть не стошнило. Не хватало очутиться в собачьей конуре! Мало одной жары и духоты, так еще запах псины...
Она приоткрыла один глаз, но от этого лучше не стало: вокруг ничего нельзя было разглядеть, тусклый свет слабо просачивался сквозь какую-то щель. Что происходит, черт побери?!
— О Господи!
Ее приветствовало горящее зарей небо. Где она?
Она резко села, напрягая память. Теперь открыты были оба глаза, но это принесло новую муку: казалось, в них ворочаются огромные огненные колеса, голова раскалывалась, внезапный приступ тошноты заставил ее снова откинуться на подушку.
Что случилось? Может быть, она больна?
Но приступ тошноты сразу нрошел, и она снова открыла глаза. Голова оставалась чугунной, шум в ушах мешал сосредоточиться, и все-таки по прошествие нескольких секунд она все же сообразила, что находится в маленькой палатке.
Забавно! Разве она собиралась в поход?
Она оглянулась и увидела свои теннисные туфли. Вернее, ей принадлежала одна туфля, другая была чужой: меньшего размера, с непонятно откуда взявшимся красным шнурком. Сколько она ни оглядывалась, пары своей туфле так и не высмотрела.
В углу лежал желтый дождевик, поверх него валялась синяя мужская рубашка. В глаза бросился ярлык: «XXL». Что она делает в крохотной палатке, с мужчиной? Да еще с очень крупным мужчиной, судя по богатырскому размеру? Кто он?
Искать ответ в гудящей голове было гиблым делом. Внутренний голос твердил одно: «Здесь жарко. Выйди на воздух», — и она принялась впихивать ногу в чужую туфлю. Боже, что за кошмарный лак у нее на ногтях?! И на руках тоже... Как она могла выбрать такой уродливый цвет?! А это дешевое платьице вульгарной тигровой расцветки?
Так ничего и не поняв, она поползла на четвереньках к клапану палатки. По пути ее снова скрутил приступ тошноты, да такой, что она обхватила руками плечи, чтобы унять дрожь, и плюхнулась на живот. Волосы рассыпались по лицу, носу стало щекотно, и от этого, как ни странно, она почувствовала себя лучше.
С некоторой опаской откинув клапан, она выползла из палатки и жадно глотнула воздух. Однако снаружи оказалось немногим прохладнее, чем внутри. От камней поднимался влажный пар, пропитанный запахом земли и дождя. Она с трудом выпрямилась и узрела перед собой бескрайнее лазурное пространство — океан, сливающийся на горизонте с небом. Стая маленьких птиц, поднявшись с воды, полетела над самыми волнами, как лохматая тучка.
— Где я? — громко спросила она.
Скалистая береговая линия была почти нестерпимо красива, но при этом навевала почему-то пугающее ощущение одиночества. Грациозные пальмы охраняли пустынный пляж, как непреклонные часовые. Она замерла, не отрывая глаз от океана и пытаясь вспомнить, как здесь очутилась, а потом вдруг почувствовала, что за ней наблюдают.
«Спокойно!» — приказала она себе и обернулась — медленно, чтобы избежать нового приступа тошноты. В нескольких футах от нее сидел на камне мужчина с кружкой в руке. Огромные древовидные папоротники отбрасывали тень, мешавшую разглядеть его лицо. Из они за ней следили его пронзительные голубые глаза, от взгляда которых ей стало неуютно.
Это были отнюдь не веселые голубенькие глазки Санта-Клауса, а холодные льдинки, мерцавшие, как лезвие ножа у мужчины на поясе. Такой здоровенный, широкоплечий детина мог бы скрутить ее одной левой; судя по его взгляду, именно так он и намеревался потупить...
Она поспешно оглянулась вокруг, моментально забыв о головной боли и тошноте. Как ее угораздило оказаться неведомо где один на один с незнакомым мужчиной?! Он еще ничего не предпринял, даже не соизволил заговорить, а она уже была близка к панике.
Встреча с подобным субъектом была бы нежелательна даже в церкви — не то что в темном переулке. Он казался не только огромным, но и каким-то зловещим. На квадратной челюсти и над верхней губой топорщилась многодневная черная щетина. Оттопыренная нижняя губа тоже не предвещала ничего хорошего.
Одежда у него была совсем не пляжная: альпинистские шорты, мощные бутсы, выцветшая голубая тенниска, обтягивающая загорелые плечи. Узкие бедра опоясывал видавший виды кожаный ремень, к которомy был прицеплен нож, уже успевший ее напугать, а также фляжка и фонарь.
Головная боль и сердцебиение мешали сосредоточиться, но одно было ясно: этот тип ей совершенно не нравился. В голове мелькали испуганные мысли, одна другой тревожнее. Кто это? А главное — каким образом она сама оказалась здесь?!
.Мужчина вытер лоб тыльной стороной ладони, убирая со лба иссиня-черные волосы.
— Как самочувствие?
Негромкий низкий бас, напрочь лишенный эмоций, испугал ее больше, чем если бы он закричал. В ответ она пролепетала, с трудом разжимая запекшиеся губы: