- Честность работает в обоих направлениях, Мойра. Не знаю, почему ты упомянула крики, но ты сказала об этом. Если ты спрашиваешь, нуждаюсь ли я в них... - он не ждет ответа. - В конечном итоге, да. Однако рискну предположить, что то, чего хочу я, не то, о чем думаешь ты.
А о чем я думаю?
Я устремляю взгляд на Андреевский крест. С того места, где лежу, я могу видеть только верхушку, но я знаю, что это такое, и для чего он используется.
По одному такому установлено в каждом домике доктора Кайзер. Я транскрибировала записи, в которых Дом описывал подобную сцену. Во многих случаях для него это похоже на ритуал - связывать свою жену, своего сабмиссива, зная, что он причинит ей боль, в то время как сабмиссив охотно принимает свою судьбу. Рассказы женщин отличаются, но только с точки зрения перспективы. Они говорят об очищающем эффекте, который приходит с тростью или кнутом, и что давление мира больше не имеет значения, поскольку единственное, о чем они могут думать, - это обжигающая боль. Они описывают этот опыт с положительной стороны, но, оказавшись в стенах «Кружева и кожи», очевидно, что понятие правильного и неправильного больше не применимо к действительности, или же эти слова приобретают совсем иной смысл.
- Мойра, посмотри на меня.
Я выполняю приказ и тут же теряюсь в его тёмном взгляде, интенсивности и реальности.
- Расскажи, почему ты упомянула крики, - требует он, но его резкий тон, который звучал ранее, чуть смягчился.
- Дороти, - честно отвечаю я.
Он хмурит брови.
- Дороти? Что за хрень?
Я киваю.
- Она сказала, что эта комната звукоизолирована, и люди не смогут услышать моих криков.
На губах господина Сантаны появляются микровыражение или подергивание, которые я не могу определить. И я продолжаю:
- Она сказала, что есть кнопка вызова, если я захочу уйти, - я поднимаю голову, пытаясь осмотреться. - Я не знаю, где она. Думаю, я была слишком ошеломлена, когда вошла сюда.
Костяшки его пальцев ласково скользят по моей щеке.
- Мойра, ты хочешь быть здесь, со мной?
- Да, Сэр. Вы все, о чем я могла думать на протяжении всей недели. Клянусь, я даже оказалась близка к потере работы.
Его скулы приподнимаются, когда он улыбается.
- Я тоже думал о тебе. Комната звукоизолирована. Это факт. Я с удовольствием покажу тебе, где находится кнопка вызова. Я не буду тебе лгать. Однажды я хочу услышать твой крик, но не от боли. Хорошо обученная саба не кричит, испытывая боль. Использование голоса для выражения своих ощущений – это добровольный акт. Ты можешь это контролировать. Хорошо обученная саба будет хранить молчание, если не получит иных указаний.
Я смотрю вверх, слыша не только его слова, но и заботу, с которой он их произносит. Он говорит о том, что причинит мне боль, и о том, чтобы я не кричала, и все же я не боюсь. Он заставляет звучать эти слова так, будто говорит о цели, которую нужно достичь.
Когда я не реагирую вслух, господин Сантана качает головой, и его взгляд опускается на мою грудь и ниже.
- Основываясь на том, как ты опустилась на колени, я подумал, возможно, прошлый раз не был твоим первым опытом.
- С этим? - спрашиваю я, уточняя. - Все, что касается происходящего здесь, является моим первым опытом. Если Вы спрашиваете, девственница ли я, то нет.
Господин Сантана усмехается.
- Как и я. Я не спрашивал конкретно об этом, но теперь, когда мы с этим разобрались...
Я чувствую жар на своих щеках.
- Я и не думала, что Вы могли быть.
- Но у тебя есть какое-то представление обо всём этом, - он окидывает взглядом комнату.
Я не хочу упоминать свою работу.
- Я читала и слушала разные материалы. Полагаю, я хотела, чтобы Вы думали, будто я знаю, что делаю, чтобы Вы были настоящим со мной.
- А ты знаешь, что делаешь?
Я качаю головой.
- Нет, Сэр, но я хочу научиться.
Его взгляд скользит по моему телу, с моего лица к моим высоким шпилькам, каждый дюйм, охваченный его вниманием, обдает жаром мою кожу, будто пламя внутри его темных зрачков усиливается и превращается в бушующий лесной пожар.
- Ты выглядишь потрясающе в подарке, который я тебе послал.
Его похвала наполняет меня теплотой.
- Подтянись вверх к спинке кровати. Я покажу тебе, где находится кнопка вызова.
Делая, как он говорит, я двигаюсь вверх по кровати, пока моя голова не оказывается на подушке.
- Сэр? - Его темный взгляд встречается с моим. - Я не боюсь. Мне не нужна кнопка, но насчет криков я все еще не понимаю.
- Прекрасная Мойра, время криков приходит не в тот момент, когда я доставляю тебе боль. Крики предназначены тому времени, когда я доставляю тебе удовольствие.
Словно фейерверк, вспыхнувший внутри меня и бегущий по венам, его объяснение согревает мою кровь, устремляясь к тому месту, где сжалась в сладком спазме моя женская суть.