В какой-то момент он освобождает мои запястья. И много раз подряд меняет презерватив.
Мы больше не лежим лицом друг к другу, он умудряется перемещать мое тело в такие позы, о которых я только слышала, пока он продолжает меня брать или, возможно, использовать меня. Я не знаю, что происходит между нами, и, к сожалению, мне все равно. Но в этом ощущается больше связи, чем всё, что я испытывала с кем-либо за всю свою жизнь.
Этот опыт - все, о чем я могла мечтать, и даже больше. Нас окутывает тихое блаженство, убаюкивая в своих объятьях, пока, прямо перед сном, я не осознаю, что даже не знаю его настоящего имени, как и он моего.
Глава 17
Лукас
Я держу Мойру в объятиях дольше, чем следовало бы, наблюдая, как она спит, и ее длинные ресницы трепещут, а опухшие розовые губы бормочут бессвязные слова одобрения «да, Сэр ... пожалуйста» и превращаются в улыбку, прежде чем она расслабляется, и ее теплые мягкие изгибы идеально устраиваются у моей голой груди.
Это не входило в мои планы, ни тогда, когда я вернулся в «Кружево и кожу», ни когда-либо до этого. Слишком рано думать о будущем с этой удивительной женщиной в моих объятиях, и, тем не менее, я занимаюсь именно этим. Я стараюсь не думать об этом. Я делаю все, чтобы отговорить себя от таких безумных мыслей.
Я не знаю ее.
И это не имеет отношения к ней.
Вопрос во мне.
Я не заслуживаю шанса получить свое счастье второй раз за жизнь.
В мире слишком много людей, которые так и не получают его.
Почему же я должен стать счастливчиком?
Хочет ли эта женщина отношений, или она просто желала воплотить в реальность свои фантазии?
Стал ли я тем, кто сделал это?
Я не могу быть уверен.
Где-то, во время происходящего, я отвлекся от цели обучить ее. Я забыл, что она новичок. Я забыл, что это наказание, и то, насколько прекрасно она принимала каждый мой удар. Все это исчезло, когда мои уши наполнились звуками её удовольствия, пока ее киска сжимала мой член, когда раз за разом она разлеталась на осколки в мощной разрядке.
Прошло слишком много времени с тех пор, как я находил настоящее освобождение - такое, которое можно достигнуть только в том случае, когда его разделяет женщина. Также минуло слишком много времени с тех пор, как я испытывал удовольствие и удовлетворение, которые испытываешь от того, что ты посвятил ее в настоящее, устраняя препятствия в ее сознании и концентрируя ее внимание на собственных желаниях, а также на моих потребностях.
Я не планировал, что мы зайдем так далеко, и все же я все еще здесь - обнаженный, с этим прекрасным существом в моих объятиях, когда время перевалило далеко за полночь
Я никогда настолько откланяюсь от сценария с новичком в теме.
Может быть, отчасти причина в новизне.
Я поверил Мойре, когда она сказала, что этот образ нечто новое для нее, но она не пришла в «Кружево и Кожу» в абсолютном незнании. Она прочитала информацию. Ее наивность соблазнительна, впрочем как и обнадеживающие знания. Эта комбинация - афродизиак, которого я никогда не знал.
Я не могу сравнивать ее с Бет.
И не буду.
И все же, когда я смотрю в зеркало над кроватью и вижу вместе со мной эту красоту, ту, которая доверяет и охотно отдает себя мне, я могу только надеяться, что моя мать и доктор Кайзер правы в том, что Бет была бы счастлива за меня.
Если бы я мог поговорить с ней сейчас, я бы хотел, чтобы она знала: я всегда буду любить ее. Этого не изменить. Также я надеюсь, что она любила меня настолько, что захотела бы, чтобы я жил с этой женщиной или с кем-то еще.
Мне приходит в голову Келли.
У меня слишком большой багаж, чтобы ожидать от Мойры, что охотно станет чем-то большим для меня, чем мы являемся сейчас.
Глубоко вздохнув, я целую ее спутанные волосы и выбираюсь из постели. Мойра стонет и, слегка шевельнувшись, закутывается в теплое одеяло. Через несколько минут я уже одет и держу в руке записку. Подойдя к тому месту, где я оставил ее одежду, я кладу её сверху, чтобы она обязательно ее заметила.
Мое сердце бешено колотится, когда я возвращаюсь к кровати и вижу, что ее маска немного съехала. Я сопротивляюсь идее снять её и полностью увидеть лицо женщины, которая, как минимум, вернула меня к жизни.
Разве этого недостаточно, чтобы попросить у человека?
Но я не имею права просить о большем.
Покинув комнату номер четыре и тихо прикрыв за собой дверь, я расправляю плечи и иду по тихому коридору, пока не добираюсь до парадной лестницы. Уже почти два часа ночи, но я не уйду, пока не отдам строгий приказ, чтобы Мойра оставалась одна, в безопасности, и чтобы её проводили до машины, когда она проснется.