Намеренно избегая взгляда Батисты, граф подал ей руку:
— Спокойной ночи, Батиста, и приятных сновидений. Я жду вас здесь в восемь утра к завтраку.
— Спокойной ночи, милорд.
Она коснулась его руки, сделав при этом реверанс, и он почувствовал, как дрожат ее пальчики. Графу показалось, что он держит в руках нежно трепещущую бабочку.
Батиста, не оборачиваясь, вышла из гостиной.
А граф еще долго стоял неподвижно и смотрел на закрытую дверь.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Батиста скакала рядом с графом на прекрасном жеребце и не переставала вновь и вновь благодарить судьбу.
В то утро она встала в семь часов, с нетерпением ожидая предстоящего путешествия. Служанка принесла ей амазонку. Волшебник Барнард достал ее, как казалось Батисте, у лучшей портнихи города.
Амазонка из легкой голубой ткани и впрямь была очаровательна. Ее цвет удивительно перекликался с голубизной глаз девушки.
— Боюсь, она слишком тонка, мисс Батиста, — обеспокоенно сказал Барнард, когда она благодарила его, — но сейчас в продаже только летняя одежда.
— Она прекрасно подходит для езды, — заверила его Батиста, — и мне не надо ничего теплее.
Она пришла в восторг от изящной французской шляпки, которая была куплена специально к платью. Английским головным уборам было не сравниться с этим чудом.
Ей показалось, что граф тоже оценил ее наряд.
Лошади были уже накормлены и готовы к дороге. Как только коляска выехала из города, граф и Батиста пересели на лошадей.
Девушке достался норовистый и пугливый жеребец. Он отдохнул после вчерашней дороги и скакал довольно резво. Граф отметил, что Батиста умело управляла конем и легко утихомирила его после бодрого галопа.
Они проскакали часа два, а потом пересели на козлы, потому что граф любил не только скакать верхом, но и править лошадьми. Слуги перешли внутрь коляски.
Батиста широко улыбалась. Она разрумянилась от скачки и показалась Ирвину как никогда красивой.
— Представьте себе, как мы подъедем к шикарной гостинице и швейцар бросится открывать дверь коляски, ожидая увидеть там господ, а на нас и внимания не обратит.
— Думаю, что даже самые бестолковые слуги не примут вас, мадемуазель Батиста, за кучера.
Батиста засмеялась.
— А что если я положу начало новой моде? Возьмете тогда вы меня к себе на службу, милорд?
— Ни в коем случае! — отрезал граф. — Я не одобряю, когда женщины берутся за мужские дела.
— Я так и думала, что вы это скажете, — ответила Батиста, — по-вашему, надо полагать, женское дело — это исключительно домашняя работа, воспитание детей и рукоделие.
— Да, таково мое мнение, — подтвердил граф.
— А как же актрисы?
— Актрисы вообще народ особый, — сказал он наставительно. — Вы даже думать не должны о сцене.
— Ну вот, вы сами подали мне прекрасную мысль. Теперь я непременно обдумаю этот вариант, — и с озорной улыбкой сказала Батиста.
— В таком случае я буду вынужден поставить вашего отца в известность относительно вашей деятельности, — пригрозил граф.
— Вы не способны на такое вероломство, предательство и на такую жестокость, — возразила Батиста.
Она искоса взглянула на графа и добавила:
— Я знаю, вы только дразните меня, но мне до сих пор страшно даже подумать о возвращении к отцу. Что если он уже догоняет нас, появится в любой момент и заберет меня?
При этих словах она испуганно обернулась, словно боясь увидеть погоню, и граф сухо заметил:
— Вашему отцу не догнать нас. Я сомневаюсь, что ему удастся найти коляску и лошадей быстрее моих. Ему не покрыть такого большого расстояния, даже если он не будет останавливаться на ночлег.
Батиста облегченно вздохнула. Вчера граф не очень-то поверил в ее рассказ, решил, что, возможно, обращение ее отца было далеко не таким ужасным, как она его описала. Но сейчас он заметил, что одна только мысль о нем приводила девушку в ужас. Граф прекрасно понимал, что ни одному отцу не дозволено внушать своему ребенку такой страх.
Они наскоро перекусили в уютном ресторане маленького городка, отметили, что еда была довольно вкусной, и снова тронулись в путь. Им предстоял долгий переезд до места, где граф решил остановиться на ночь.
Он изъявил желание вновь сесть на лошадь, однако не ожидал, что Батиста также присоединится к нему. Он посчитал, что она уже проделала достаточно долгий путь верхом.
— Я ничуть не устала и готова скакать и дальше на ваших великолепных лошадях. У меня, может быть, больше никогда не будет такой возможности.