Александр увидел, как мимо него пробежали несколько студентов; в этой маленькой группке растерянных, полуобезумевших от страха юношей и девушек он заметил Марину. Отряд полицейских, очевидно, получил подкрепление, полицейских стало явно больше, теперь они перегородили всю улицу, и к тому же появились грузовики с черными брезентовыми тентами, не оставившие манифестантам пути к дальнейшему отступлению.
Александр навалился всем телом на створку то ли ворот, то ли двери, около которой он стоял, и она, к счастью, поддалась. Он увидел, что за ней оказался пустынный холл какого-то здания.
— Скорей сюда! — закричал он, обращаясь к Марине и ее товарищам. Прижимая носовой платок к губам, Марина подняла голову и узнала Александра. Она бросилась к нему, за ней последовали и ее спутницы, возможно, подруги, а быть может, просто случайные попутчицы. Все они укрылись в холле, и дверь за ними закрылась.
— О, спасибо, профессор! Спасибо! — воскликнула Марина. — Нет, ну какие скоты! Просто звери! Только бы они сюда не вошли!
— Не думаю, что они будут осматривать и обыскивать все дома в этом районе. У них сейчас есть чем заняться. Лучшее, что мы можем сделать, это сидеть здесь тихо, не высовываться.
Александр отметил про себя, что против обыкновения Марина была одета не в платье, а в джинсы и белый шерстяной свитер, доходивший ей до середины бедер. Волосы у нее были заплетены в толстую тяжелую косу, и эта коса делала ее еще моложе, придавала ее лицу выражение, присущее скорее лицу девочки-подростка, чем взрослой серьезной девушки. Сложив руки на груди, она стояла посреди холла и с тревогой смотрела на закрытую дверь. При каждом выдохе легкое облако пара вырывалось из ее полуоткрытого рта.
Вот так они молча стояли, прислонившись к стене, и ждали, когда шум и крики снаружи стихнут. Затем, когда действительно наступило затишье, они рискнули покинуть свое убежище, чтобы осмотреть окрестности. Должно быть, полиции удалось то ли оттеснить куда-то основную массу студентов, то ли разогнать толпу, так как только несколько разрозненных группок еще оставались на лужайках, над которыми ветерок мало-помалу рассеивал едкий запах газа.
Александр уже было приготовился распрощаться с Мариной и направиться в библиотеку, когда на улице внезапно появились конные полицейские и пустили коней в галоп, размахивая над головами черными дубинками, как саблями. Предприняв такую атаку, они намеревались разогнать последних демонстрантов.
Александр схватил Марину за руку и увлек ее в одну из узких боковых улочек. Они бежали бок о бок, она — крепкая, стройная, легкая, и он — пожилой, грузный человек, быстро задохнувшийся на бегу, хотя и старавшийся не подать виду. Но в конце концов он был вынужден остановиться: сердце у него билось в диком ритме, дыхание прерывалось. Глухая боль стиснула, сжала ему словно тисками грудь, и он инстинктивно поднял руку и приложил ее туда, где готово было выпрыгнуть из тела сердце.
К счастью, полицейские не стали их преследовать, видимо, потому что они были на лошадях и потому что в переплетении узких улочек лошади могли бы идти только шагом.
Другие демонстранты, спасавшиеся от преследований полиции, очевидно, разбежались в разные стороны, и теперь они остались одни в этом незнакомом квартале. Куда же идти? Как выбраться отсюда?
— Сюда! Сюда! Идемте! — сказала Марина, видимо, наконец узнавшая улицу, на которой они оказались.
Какое-то время они шли молча и наконец вышли на маленькую тихую площадь, где ярким пятном на фоне серых стен и серенького зимнего дня приветливо горели огоньки в витрине небольшого кафе.
— Пойдемте посидим, передохнем, выпьем по стаканчику вина или по чашке кофе… — предложил Александр прерывающимся голосом, ибо дыхание восстанавливалось у него с большим трудом. Вероятно, просьба его прозвучала столь настойчиво, что превратилась почти в мольбу, и девушке даже в голову не пришло ему в ней отказать.