Выбрать главу

В дом к Марии Трофимовне пришли не сразу, он успел поспать и проснулся от мужского медленного голоса.

— Где мальчик, внук Кирилла Гребнева?

— Испугался. Залез в подвал. Не хочет выходить, — быстро говорила Мария Трофимовна. — Я ему говорю, выходи, а он забился в угол и не выходит. Маленький ведь, пять лет только.

Когда приподняли крышку подвала и позвали его, Семен уже не боялся. Он поспал и поел, и ему было не страшно.

В комнате стояли офицер и солдаты в черной форме. Вместе с офицером и солдатами Семен прошел к дому деда. У крыльца лежали убитые немцы, трое солдат вместе, укрытые брезентом, и офицер отдельно, и неукрытый дед, задрав кверху бороду. Во дворе было еще несколько офицеров. Здесь же стоял Трофим.

Один из офицеров сел на принесенный из дома стул и начал допрос Трофима. Сегодня, через двадцать пять лет, Семен мог повторить каждый вопрос и каждый ответ Трофима. Офицер, ткнув в сторону задранной дедовой бороды, спросил:

— Кирилл Гребнев?

— Он самый, — ответил Трофим и вытянул руки по бокам.

— Вы знали, что Кирилл Гребнев имел намерения убить немецкого офицера и немецких солдат? — медленно спрашивал офицер.

— Кто ж о таких намерениях говорить будет? — ответил Трофим.

— Без философий, — сказал офицер. — Мой вопрос, ваш ответ. Да, нет, да, нет.

— Нет, — сказал Трофим.

— Вы давно знаете Кирилла Гребнева? — спрашивал офицер.

— Как же не знать? Братан. С детства вместе.

— Повторяю: отвечать — да или нет, — предупредил еще раз офицер.

— Да, — сказал Трофим.

— Кирилл Гребнев был офицером русской императорской армии? — спрашивал офицер.

— Да, — сказал Трофим. — Прапорщик. Вроде нынешних лейтенантов. Ну, а после революции в Красной Армии служил.

— Кирилл Гребнев был раскулачен и выслан в Сибирь в тридцатом году. Мои факты правильные?

— Правильные, — подтвердил Трофим. — Не хотел в колхоз. Хозяйство крепкое. Шесть дочек, рук хватало.

Рядом плакала Мария Трофимовна. Офицеры поговорили по-немецки и стали собираться. Семена и Трофима посадили в бронетранспортер на гусеничном ходу, погрузили убитых и поехали в город. Мария Трофимовна осталась в деревне.

10

Пассажиры спали. Мужчины изредка пробирались к передней двери покурить. Семен, не оборачиваясь, мог определить, кто подошел. Горный инженер пользовался газовой зажигалкой. С тихим шипением вырывался сноп огня, инженер каждый раз пугался такого обилия света, поспешно дул на огонь, наверное, купил зажигалку недавно и еще к ней не привык. Старик закуривал умело, пряча огонек спички в ладонях, и всегда глубоко выдыхал, прежде чем затянуться. Зажигалка лейтенанта металлически щелкала, но огня Семен никогда не видел, лейтенант нагибался к самому полу и загораживал огонь телом.

По щелчку зажигалки Семен определил, что подошел лейтенант.

— Не спится?

— Не спится, — сказал лейтенант. — Поломал распорядок, поспал на автовокзале.

— Послушай! — сказал Семен. — Война будет? Вам, военным, ведь виднее. Информации, как сейчас говорят, получаете больше.

— У военных об этом спрашивать бессмысленно, — сказал лейтенант. — Мы всегда должны быть готовы.

— У меня отец был военным, — сказал Семен. — Всю жизнь готовился, учился в академии, а погиб в первый день войны.

— Кто в первый, кто в последний день войны, а кто и без войны. У нас в городке недавно пьяный полез в пруд купаться и утонул. И только в одном месте посередине было метр девяносто, а везде чуть больше метра. Так он отыскал именно это место. Простите, вы не знаете, кто сидит на шестом кресле? — спросил лейтенант. Сразу от вопроса о войне лейтенант перешел к тому, что, видимо, его больше занимало в эту минуту.

— Девушка, — сказал Семен. — Думаю, что студентка.

— Да, — озабоченно протянул лейтенант.

— А ты поменяйся местами, — предложил Семен.

— Как-то неудобно, — сказал лейтенант.

— Чего тут неудобного?

В прошлом году они с Наташкой впервые ездили в отпуск вместе. В поезде она проспала всю ночь. Он разбудил ее перед самым прибытием на станцию.

Наташка спрыгнула, она спала наверху, как спрыгивают спортсменки с параллельных брусьев, приседая и вытянув руки в сторону, в школе она занималась гимнастикой, и еще она училась играть на пианино.

— Отвернись, — попросила она.

Он не отвернулся, и она не настаивала, снимала пижаму и надевала юбку, сердиться не было времени.