Инна.
Илья Буров – Инне Храмцовой
Инна! Вот о чем я хотел тебя спросить: не согласишься ли ты стать моей женой?
Не торопись с ответом, но и не затягивай.
Илья.
Глава вторая
Зачетный рейс
Юпитер бушевал. Отсюда, с ледово-снежной Ио, было видно, как по его гигантскому полосатому диску, закрывавшему полнеба, ходили бурые смерчи. Казалось, гигант пульсировал, то опасно приближаясь, то удаляясь. Казалось, его беспокойная атмосфера вот-вот сорвется, не выдержав чудовищной скорости вращения, и накроет дымным одеялом Ио, космотанкер «Апшерон» и его экипаж.
Морозов зябко поежился. Не раз приходилось ему видеть это зрелище в учебных фильмах, но одно дело – учебный фильм, другое – оказаться лицом к лицу с чужой, разнузданной стихией.
– Ух ты, – сказал он напряженно-бодрым голосом. – Разыгрался Юпик… Это он всегда так, Радий Петрович?
– Нормально, – ответил командир танкера, голос его перебивался разрядами. – На экваторе турбулентно, на шапках – поспокойнее. Для Юпитера погода – обычная. Только не надо про него так… фамильярно. Планета серьезная.
Морозов подошел к башенке автоматической станции, поднял крышку, посмотрел на ползущие по экрану зеленые зигзаги.
– Напряженность Ю-поля у красной черты, – сказал он.
Володя Заостровцев быстро взглянул на Морозова, но промолчал. Сегодня с утра он и двух слов не вымолвил.
Нижний край Юпитера был обгрызен острозубчатым горизонтом Ио. Именно оттуда должен был появиться контейнерный поезд, и все трое не сводили с горизонта глаз.
Командир танкера поднял руку к шлему, словно намереваясь почесать затылок.
– Здесь-то что, – сказал он. – Четыреста мегаметров до него. Санаторий. А побывали бы вы на Пятом – вот там сейчас неуютно.
– На Амальтее? Ну да, там ведь вдвое ближе, – отозвался Морозов.
Заостровцев, пнув носком башмака ледяную глыбу, сказал:
– Радий Петрович… Улетать надо отсюда…
– Это почему же?
– Не знаю. Только чувствую – надо уходить.
– А контейнеры? – возразил Морозов. – С чего это ты расчувствовался?
– Так вот, – продолжал командир, – на Пятом и горизонта, в сущности, нет. Стоишь, как на камешке, а этот, – он кивнул на Юпитер, – стена стеной, руку протянуть боязно. Так что ничего, Заостровцев: бывает, если в первый раз. Около Юпитера всегда кошки по сердцу скребут. Нормально.
– Да нет. Радий Петрович, – стесненно сказал Заостровцев, – я не то что боюсь, а… сам не знаю…
Командир взглянул на часы.
– Буксир должен показаться через пятьдесят минут, – сказал он. – Но поправка на полчаса всегда возможна: плотность его атмосферы, – он снова кивнул на Юпитер, – уж очень непостоянная. Наши контейнеры там мотает, как деревья в бурю.
Морозов представил себе, как, огибая планету, сквозь толщу штормовых туч мчится буксир – космический беспилотный корабль с длинным хвостом вакуумных контейнеров. Поезд догоняет Красное пятно и, войдя в его плотную среду, уравнивает с ним скорость. Распахиваются приемные горловины, и вещество Красного пятна со свистом всасывается в контейнеры. Хищника загоняют в клетку. Пятно, впрочем, и не заметит такой ничтожной убыли.
Буксир приведет поезд на Ио, автопогрузчик поставит контейнеры на место – несколькими рядами они опояшут тело танкера, – и тогда можно стартовать. Можно прощально помахать ему ручкой: не сердись, старик Юпитер, ты не прав, – или как там говорили древние?
Потом Радий Петрович аккуратно посадит танкер на космодром Луна-2, и они выйдут наружу и увидят привычный спокойный лунный пейзаж – невысокие кольцевые горы, изрезанную трещинами почву. После Ио, с ее вулканами и глубокими ущельями, залитыми черным метановым льдом, с ее зловещим небом, Луна покажется уютной, обжитой. Ведь от нее так близко до голубого шара Земли…
Космодромная команда примет контейнеры с веществом Красного пятна и опорожнит их в подлунные резервуары. А они, экипаж танкера, после карантинного душа сядут в вездеход – и в Селеногорск. Там можно будет наконец вылезти из скафандра и неторопливо пройти в салон. И ребята сбегутся в салон, пойдут вопросы: ну, как зачетный? Морозов помедлит, потягивая из стакана витакол, небрежно скажет: «Тряхнуло нас возле Юпитера. Думал – прощай, дорогая…» И остальные практиканты будут завидовать ему черной завистью, потому что они еще нигде не бывали, если не считать учебных рейсов на Марс в качестве дублеров, а он, Морозов, уже «свалил» зачетный. Да, дорогие товарищи, нет больше курсанта Морозова – есть штурман космических линий Алексей Морозов, он же – второй пилот. Сам Платон Иванович, руководитель практики, привинтит к его куртке значок космонавта.