– Не считал. Пошли, урок уже начался.
– Сам же предложил опоздать! – Светло-рыжие глаза Олега излучали твердую убежденность и полное понимание вопроса. – Я четырнадцать раз смотрел, – с гордостью сказал он. – Шаса… Сошальский правильно объяснил. Сперва у них было мало тау-энергии, и они ее распределяли по справедливости – только чтоб хватало на жизнь. А потом накопили – завались. И все равно эти… тех-но-краты, которые распределяли энергию, отпускали ее по норме. Себе – сколько хочешь, а работникам – прежний паек. Да и то, если норму вырабатываешь. А лишнюю энергию – фьють! – Олег выбросил растопыренные пальцы и присвистнул, показывая расточительство властителей Плутона.
– Что ж они, дураки, – столько энергии зря выбрасывать? – спросил Витя опять без особого интереса.
– Вовсе не дураки! Просто рассудили, что если разрешить всем заряжаться сколько хочешь, то их за начальников никто считать не будет. Привилегии! Надежда, помнишь, рассказывала, какие были привилегии? У одного – власть, и дворцы, и что хочешь, а у других – шиш с маслом. Вот и на Плутоне так.
– Просто все у тебя. – Витя нагнул ветку, перезрелое яблоко в коричневых пятнах само упало в подставленную ладонь. Он надкусил и сморщился.
– А у тебя что – не просто? – с вызовом спросил Олег.
– Да что ты ко мне привязался? – Витя размахнулся, швырнул недоеденное яблоко в кусты. – Заладил – технократы, технократы… Это у Сошальского такая гипотеза, а как там на самом деле – никто не знает.
– Никто? И твой отец тоже?
– Да, тоже.
– Он ведь там был.
– Ну и что? Они с Лавровским там не долго были и ничего не успели понять.
– Просто твой отец все забыл. Уже сколько лет в космос не летает.
– Не летает, потому что занят другими делами, – с тихой яростью сказал Витя. – И не твое это дело.
– А ты не задавайся!
– Кто задается?
– Ты! Ты задаешься! Подумаешь – сын бывшего космонавта!
– А ты дурак!
– Кто? Я дурак?
Они кинулись друг на друга. Замелькали кулаки, потом драчуны покатились по желтой шуршащей траве, и каждый пытался прижать противника лопатками к земле.
– Эй вы, боевые петухи! – раздался вдруг над ними веселый голос.
Сильные руки рывком подняли мальчиков за шиворот и развели в разные стороны. Сопя, утирая пот, отряхивая приставшую к одежде землю, драчуны уставились на широкоплечего парня со значком философского факультета на рукаве куртки.
– Ну, гладиаторы, в чем вы не сошлись взглядами? – спросил будущий философ. – Ай-яй-яй, разве можно утверждать свою личность таким устарелым способом?
«Гладиаторы» хмуро молчали.
– Отвести вас к учительнице или сами ей расскажете о драке?
– Сами расскажем, – хором ответили мальчики.
– Ну, бегите, – сказал студент.
Глава пятая
Земное притяжение
Длинная сигара самолета оторвалась от взлетной полосы и стала быстро набирать высоту. Будто проваливаясь в темную яму, уходили вниз огни венского аэропорта, и когда они исчезли из виду, Морозов отвернулся от иллюминатора, поудобнее устроился в кресле и закрыл глаза. Июньская ночь коротка, и уж тем более когда летишь на восток, навстречу рассвету. Надо поспать часа два.
Он слышал, как сосед тихо попросил стюардессу принести что-то – не то таблетку, не то газету, разговор шел по-немецки, и Морозов не все понял. Потом из передних кресел донесся женский смех. Никогда бы раньше, в прежние годы, такие шумы не помешали ему заснуть, как говорится, здоровым младенческим сном. А вот теперь – мешают.
Не спится Морозову.
Белый зал, в котором проходила нынешняя сессия Международной федерации космонавтики, все еще не отпускает его. Он видит седую шевелюру Коннэли и слышит стук его председательского молотка, слышит гул голосов, из этого гула изливается уверенный, хорошо поставленный голос Сошальского, а вот – быстрый картавый говорок Карно, а теперь – напористый тенор Бурова. А по экранам плывут рисунки, они превосходны, они убедительны – каждому, кто взглянет на них, в ту же секунду станет ясно, что люди с планеты Земля исполнены мирных намерений, они пришли как братья, чтобы понять и помочь… «И начать планомерный вывоз с Плутона редких металлов», – вставил Буров. «Если мы достигнем взаимопонимания, то, полагаю, плутоняне препятствовать не будут, – отстаивал Сошальский свой проект контакта. – Мы предложим взамен свои материалы или технологию. Мы могли бы, к примеру, разработать и предложить им строительство жилищ». – «А если не достигнем? Если они не пожелают разглядывать ваши чудесные картинки и сожгут их вместе с вами?» – «Дорогой коллега, именно вы когда-то высказали предположение, что тау-поток – результат деятельности разумных существ на Плутоне. Ваши идеи получили признание, вас пригласили войти в комитет. Но вы отвергаете любые проекты контакта, что же – вы считаете, что он вообще невозможен?» – «Теоретически возможен, – отвечал Буров, – но практически – нет. Потому что ни вы, ни я, никто другой не умеем читать мысли и передавать их на расстояние, – а плутонянам, по-видимому, доступен только такой вид общения». – «Следует ли, Буров, понимать так, что вы против новой экспедиции на Плутон?» – спросил Карно. «Нет, не следует. Надо отправить крупную экспедицию. Высадиться на ненаселенной территории, произвести основательную геологическую разведку, поставить радиомаяки. Контакта решительно избегать…»