Это сон, сон, сон… Сон! Твердила без устали, пыталась спрыгнуть с кровати, но тело налилось свинцом, стало непослушным и ватным. Кажется, я кричала без остановки – на потеху почти добравшегося до меня мерзкими щупальцами чудовища.
- Потерпи, милая, - раздалось вдруг у самого уха.
Голос был ласковым, родным, и слышала я его точно не во сне. Рванула всем сознанием туда, там - спасение! Монстр-Ольгерд недовольно клацнул двумя рядами ровных белых зубов с выпирающими клыками и растворился.
Вместо него перед глазами, сердобольно склонившись ко мне и всматриваясь в лицо, возникла мама. Я всхлипнула и потянулась к ней – прижаться, ощутить себя в безопасности. Как тогда, когда мы с Биргит на ночь наслушались рассказов нянюшки про асьтаху, поцелуем высасывавшего из девушек душу. Недели две маме пришлось спать с нами на расстеленном на полу матрасе. Но обнять ее сейчас не получилось – тело и впрямь стало ватным, непослушным. Едва оторвавшись от подушки, я тут же повалилась обратно.
- У тебя был жар, - назидательным тоном сказала мама, поджимая губы. Она протянула ко мне руку и положила на лоб холодное мокрое полотенце. – Надо же, до чего себя растравила!
Я не нашла ничего лучше, как раскашляться.
- И что это за дурная привычка – запирать двери? – продолжала мама. – Кто тебе тут причинит вред? Хорошо еще, Ольгерд не побоялся влезть в окно и открыть тебя, глупенькую!
Я вздрогнула – влез в окно! А я-то и правда глупа! Запирала двери, а окно оставила нараспашку! На радость злым духам и неожиданным спасителям… По щекам потекли злые слезы. Злилась не на маму или жениха – на себя саму. Навыдумывала всяких глупостей, сделала из себя жертву. Мама тысячу раз права – сколько таких мужей и жен живут, не испытывая друг к другу ничего, кроме уважения? Чем я – лучше?
- И потом – скоро приедут гости, а ты вздумала впадать в горячку! Это уже совсем никуда не годится, - мама продолжала говорить. Слова сливались, превращаясь из связной речи в непонятное бормотание. Только сейчас я ощутила, как сильно гудела голова. Прикрыв глаза, тут же снова провалилась в сон. На этот раз – серый и пустой.
Я просыпалась еще несколько раз. И каждый из них рядом была мама. Не удивилась бы, если она и впрямь расстелила бы рядом матрас и просила приносить ей еду в мою комнату. Пока же она обходилась кувшином воды на столе и креслом. Просыпаясь, я неизменно видела ее на нем, задумчиво смотревшую в окно.
Оказывается, Ольгерд тоже несколько раз приходил – справиться о моем здоровье. Мама радостно сообщила об этом, как только я пошла на поправку и начала есть. До этого она пыталась кормить меня жидким бульоном и молоком с медом, но меня тут же тошнило. Не хватало только тети Лигии, но она почему-то не появлялась. Даже не спрашивала обо мне через прислугу. В душу скользнула обида, засела занозой. Всё-таки я считала леди Партенн не просто родней будущего мужа, а своёй тетушкой. Неужели, ошиблась? Впрочем, чему тут удивляться? Сейчас я чувствовала себя не только беспомощной, но и жутко глупой.
На третий день я совсем оправилась: смогла вставать, есть в обеденном зале и выходить на прогулки. Теперь это стало доставлять мне особое удовольствие. Парк наполнялся красками – всё больше деревьев золотились листьями, краснели стриженные кусты. Только чернеющая трава не вписывалась в эту яркую картину.
Оказалось, поправилась я вовремя – в тот же день к вечеру приехал первый экипаж. Из него выбрались полный мужчина, высокая, как смотровая башня, женщина, и двое детей лет двенадцати и семи. Ольгерд принял их очень тепло, я тоже кивала и улыбалась, целуя будущих родственников в щеки. Скоро дом и впрямь наполнился ими до отказа.
Бёрну даже пришлось отпереть комнаты, которыми уже давно не пользовались в этом доме. Знала об этом, потому что обычно веселая и разговорчивая Клоззи в этот раз пришла помогать мне с вечерним умываем намного позже. Уставшая, хмурая – ей пришлось убирать несколько гостевых комнат в один день. Да таких пыльных! Я слушала прислугу и под ее монолог умылась и справилась с постелью сама. В конце концов, всегда считала, что даже знать должна уметь подтереть себе нос и справить нужду. Заминка вышла только с застежкой платья – с этим пришлось потревожить уже задремавшую на стуле Клоззи.