- Кстати, к завтраку ты опоздала, - снова оживилась тетя. - Но я стащила для тебя булочки с маслом.
Она хлопнула себя по коленке, но тут же спохватилась, удивленно разглядывая пустые руки.
- Надо же… И где я их оставила?
Пока она размышляла, куда делись булочки, я успела привести себя в порядок. Мельком глянула в окно – там пушистыми хлопьями падал снег. И хоть солнца не было видно из-за серых тяжелых туч, на губах сама собой заиграла улыбка. Снова – зима! Наконец-то можно выбраться из дома и проехаться верхом. А то я скоро забуду, с какой стороны подходить к лошади!
- Тетя, - остановила я ее бормотание и тщетные поиски. – Не хотите ли составить мне компанию и прогуляться по парку? А может, проехаться трусцой?
- На лошадях в такой холод… Ну, уж нет!
- А я попрошу Олафа запрячь сани.
Тут уж тетя не устояла – промчаться по скрипучему снегу, брызгая льдинками по сторонам под звон бубенцов… Разве можно было отказаться? И не больше чем через час мы весело смеялись, едва поспевая прятать щеки от бившего в лицо ветра. Спины ласкал теплый медвежий мех, дышалось легко и свободно, и ни о чем не думалось. Когда мы – раскрасневшиеся и вытряхивающие снег из капюшонов вошли в холл, нам на встречу высыпали почти все загостившиеся родственники. В этот миг я чувствовала себя добрым духом Нового года, оставлявшим подарки около детских кроваток. Гомон и восторженные вскрики наполнили холл, а потом один за другим принялись одеваться господа и дамы. Как горох из стручка, они высыпали на улицу, и можно было не сомневаться – в этот день у Олафа не выйдет ни одной свободной минуты!
Я повернулась, чтобы поделиться мыслью с тетей Верджин, но она выглядела неважно. Уставшая, побледневшая. Оказалось – у нее заложило горло. Я помогла тете раздеться и добраться до гостевой, а потом сама отправилась на кухню – просить Марту заварить травяного чая и отложить в пиалу пахучего каштанового меда.
Но до кухни не добралась – услышала крики и отчаянный вопль со стороны обеденного зала и поспешила туда. По коридору еще рассыпалось эхо, когда я влетела в прикрытые двери. И тут же застыла, не в силах вместить рассудком то, что видели глаза. На полу, закрываясь рукой, неуклюже сидела Клоззи. Она хватало ртом воздух и стонала что-то. Над ней нависал Ольгерд с перекошенным лицом и запрокинутой рукой, а немного в стороне шипела Амалия, потрясая кофейным пятном на голубом подоле платья.
- Какая-то грязная девка будет портить мои вещи?! И ты ей позволишь? Спустишь с рук?
И Ольгерд не спустил – его рука, будто сорвавшаяся с пружины, устремилась к горничной и с хлопком окрасила ей щеку алыми пятнами. Клоззи снова вскрикнула, бледнея и кусая губы.
- Довольно! – вырвалось у меня, когда я, наконец, снова ощутила себя.
Амалия обернулась и прищурилась, Клоззи глянула на меня с надеждой, и только Ольгерд не видел и не слышал ничего вокруг. Он снова отвел руку в сторону, замахнулся… Но ударить на этот раз у него не вышло. По крайней мере – Клоззи.
Я метнулась к ней и заслонила собой, сжала кулаки. В груди больно и бешено заходило сердце, отбивая набатом в висках. Мне не было страшно. Сейчас я бы и понесшим лошадям не испугалась бы преградить дорогу. Но внутри всё равно бил озноб – от разгоравшегося гнева.
- Только попробуй, - выговорила. Скулы свело от напряжения.
Ольгерд на миг замешкался, его взгляд заметался, будто под носом у быка выдернули красную тряпку, и теперь он не мог понять – кого бодать? Зато Амалия не растерялась. Ее губы скривились в подобии улыбки, сложив руки на груди, она запела.
- А что, Ольгуша, разве так ведут себя приличные жены? Разве лезут в дела мужа? Думаю, пока никого нет, ее стоило бы проучить…
Ольгерд дернулся, уставился на меня, будто видел впервые. Его скулы заходили ходуном, губы посинели. Застывшая на полпути к теперь уже спасенной жертве рука снова отошла в сторону, но спустить ее с цепи он не спешил. Медлили, то краснея, то бледнея. И в этот миг мне почудилось, что в глазах супруга шла борьба. Он должен был ударить, но - не хотел!
- Чего ты медлишь? Ну же! – подначивала Амалия.
И тут уже не выдержала я. Какого бельмеса эта драная кошка натравливала на меня моего собственного мужа?! Кто она тут?! Я рванула к ней и в один миг оказалась лицом к лицу с соперницей. Она не ожидала – охнула и сжалась, втянув голову в плечи. Испугалась! И это придало мне сил. Ухватив ее за грудки, я тряхнула со всей мочи на удивление невесомое тельце, а потом отпихнула в сторону. Хотелось и пощечиной припечатать – пусть узнает, какова она на собственной щеке, но не успела. На выручку зазнобе поспешил Ольгерд – подскочил и оттащил меня за локти.