- Милочка, вы еще сомневаетесь? Да она даже не постеснялась остаться тут до свадьбы. Где это видано? О каких приличиях еще можно говорить? Не удивлюсь, если в могилу Биргит свела именно ваша племянница! Я бы точно наложила на себя руки, если видела бы перед глазами эту блудницу в объятиях мужа!
Да, жить с женихом под одной крышей считалось дурным тоном, но только в случае, если в доме он был наедине с невестой. С нами же жила всё это время тетя Лигия! Собственно – это была ее идея. Так она надеялась помочь нам сблизиться и научиться уважать друг друга. Тетя Вержин не могла этого не знать! Ровно, как и причину, по которой мы согласились на брак. Всех родственников в тайну скоропалительной свадьбы мы не посвящали, но она-то точно знала про обет! Я ждала, когда она соберется с мыслями и охладит пыл нахалки. И она, наконец, перестала хранить молчание.
- Не хочется верить в это, - начала она. Я возликовала – сейчас тетя Верджин задаст перцу этой выскочке! Она всегда была остра на слово и не стеснялась поставить знатную даму на место при случае. - Но вы, кажется, правы. Знаете, девица выросла у меня на глазах. И еще в пятнадцать ни одни мужчина не мог пройти мимо и не облизнуться, глядя в ее сторону.
Я сползла по стене на траву, закусила кулак. Рыдания душили. Обида рвалась наружу. Хотелось выскочить, посмотреть этим судачницам в глаза, отстоять себя. Напомнить, что все эти два месяца с нами под одной крышей была тетушка, и уж если они не верят мне – пусть не побояться спросить у нее, было ли между мной и Ольгердом что-то предосудительное! Конечно, если у них хватит смелости! Но слова так и остались у меня в голове. Унимая рыдания, я помчалась прочь той же дорогой, что пришла к конюшне.
- Какой ужас! – неслось мне вслед голосом «Смотровой башни». - И вы после этого еще называете ее девицей?
Я неслась, не разбирая дороги. Лицо трепал ветер, щеки жгло слезами. Чудом я не упала – несколько раз натыкалась на кусты и с трудом удержалась на ногах. Наконец, впереди замаячили мраморные ступени.
К дому я добралась плохо соображающая, без шляпки и с растрепанной прической. В ушах шумело, голова гудела, в горле стоял ком. Около входа расхаживал кто-то в пышном бордовом платье. Сначала я шарахнулась, но потом узнала маму – уже отвыкла видеть ее не в траурном черном наряде. Перескакивая через ступени, взлетела к ней, бросилась на грудь. Слезы душили.
- Ну, чего ты? Опять, боишься, что ли? Не время уже. Идем скорее – через час нас ждут на балу, а ты больше похожа на дворовую девку, чем на невесту благородной крови.
Я замычала что-то невразумительное. Хотелось поделиться с мамой, какой грязи только что хлебнула, но рассудок вовремя спохватился – ей такие откровения ни к чему. Еще сляжет с сердечным приступом. Всё-таки, они с тетей Вержин были дружны. Впрочем, и я выросла у нее на руках… Как же было больно, противно, обидно!
Мама обняла меня за плечи и повела в сторону от парадного входа.
- Идем, идем, доченька. Ночью поплачешь, а сейчас надо идти, - приговаривала она. – Пойдем через кухню, нельзя, чтобы тебя увидел кто-нибудь из гостей в таком виде.
Я послушно поплелась за ней. Боль уходила вглубь сердца, превращая его в камень.
Глава 7
В комнате меня уже ждало шелковое платье с кружевной отделкой на груди нежно-розового цвета. Мама всегда считала, что он был мне к лицу. Я же видела себя в нем жеманной и фальшивой. Обычно протестовала и всеми силами давала понять, что не в восторге от наряда, но тут противиться не стала. Позволила себя одеть и причесать, когда говорили – поднимала и опускала руки, но будто не понимала, что делаю. В висках всё еще стучали обидные слова, и пусть сердце больше не отзывалось болезненным уколом, легче от этого не становилась. Мысли по-прежнему сталкивалась – я не знала, как теперь себя вести, что говорить? Смогу ли улыбаться судачницам при встрече?
Когда мама посчитала, что всё сделано на совесть, она повела меня куда-то под руку. Я послушно топала рядом с ней и слушала, какая стала красотка в этом наряде, и что ни один мужчина не устоит передо мной. Я вздрогнула – вот уж чего мне хотелось в последнюю очередь! Если бы можно было исчезнуть отсюда – от ставшего ненавистным жениха, от ждущих от меня соблюдения манер родственников и ядовитых сплетен! Если бы можно было превратиться в перышко и ускользнуть! Я бы не медлила ни секунды!