Когда день, наконец-то кончился, я не спешила ложиться. Дождалась, когда в коридоре стихнут стук каблуков и окрики Бёрна, и пробралась в кухню. Марты – полнотелой веселой женщины с красными щеками, там уже не было. Даже поварята-подмастерья ушли, оставив на столе блестевшую чистотой посуду. Я подошла к буфету, достала кувшин с молоком с полки со льдом, поискала глазами стакан или чашку, но ничего не нашла.
Проходя мимо начищенной посуды, вздрогнула – показалась чья-то тень около двери. Только сейчас я спохватилась – как тихо вокруг и как в груди колотится сердце. Я почти слышала его стук ушами. Что делала тут? Зачем ждала так долго – ведь сейчас полночь, не меньше - чтобы спуститься за стаканом молока? Собственная совесть уличала – не сбежать ли вы надумали, милочка?
- Прости, что суюсь со своими советами… - раздалось за спиной.
Я вскрикнула и разжала руки. Кувшин с глухим стуком упал мне под ноги, но не разбился. Зато молоко теперь плескалось огромной лужей на полу. Только тогда я немного пришла в себя. Еще не повернувшись, знала, что застукал меня никто иной как Амалия.
- Ну, вы даете, леди Партенн! - с округлившимися глазами воскликнула она, а потом зажала себе ладонью рот.
Я заметалась – не хотелось оставлять тут лужу, побуждая прислугу к ненужным догадкам. Амалия помогла мне найти тряпки и ведро, и мы принялись собирать ими молоко.
- Так вот, - полушепотом снова начала она. – Прости, что суюсь с советами, но вам не стоило так часто оставаться наедине с Ольгердом. Вокруг и так болтают невесть что. Хорошо еще, свадьба завтра, а то мне уже надоело всюду ходить за вами по пятам.
Я поразилась, насколько проста оказалась разгадка. Амалия просто больше меня пеклась о нашей чести и прикрывала нас, как могла. Вот только зачем ей это? Пока я не могла понять. Оставалось надеяться, что она сейчас расскажет всё сама.
- Несколько лет назад мы с Ольгердом были близки к помолвке. Нам обоим, как и тебе сейчас, тогда было по семнадцать лет. Прошло всего три года, а мне кажется, что это было не в этой жизни… - она помолчала, застыв с мокрой тряпкой в руках, а потом снова продолжила – и говорить, и отжимать. - Но одна особа в этом доме… Она всё разрушила, сообщив нашим семьям о затянувшейся переписке. И с ее подачи нам запретили писать, видеться и даже думать друг о друге… Ольгерд отнесся к этому спокойнее, а потом и вовсе закрутил новый роман и женился. Извини, что говорю таким тоном – всё-таки, его женой стала твоя сестра.
Меня и правда покоробило, но еще больше стало жаль Амалию. Не знаю, какими словами я бы провожала имя своей соперницы. Особенно, если бы она оказалась удачливее меня.
- Я тоже зализала раны, но замуж пока не вышла, - она блеснула глазами. - Тебе повезло, он красавец. Ты будешь с ним счастлива.
- Я так не думаю…
Я отжала тряпку, осмотрела пол – всё чисто.
- Всё это время мы живем в разных мирах. Думаю, после свадьбы ничего не изменится. А с недавних пор он стал мне и вовсе противен. Если бы могла тогда знать, что будет сейчас – ни за что не пошла бы на поводу у глупой надежды!
Бросила тряпку в ведро - Амалия последовала моему примеру. Я подхватила его и понесла к выходу – вылить молоко под куст росшей рядом с кухней сирени. А потом прополоскать тряпки в корыте с водой из-под умывания. Ее выплескивали сюда, а потом поливали цветы или отмывали в ней грязные сапоги.
- Знаешь, - сказала я, остановившись у двери. - Я посчитала, что если соглашусь выйти за него тогда, перед постелью еще живой Биргит, она успокоится и пойдет на поправку. Она же так металась в горячке, звала нас…
Я замолчала. В горле запершило, на глаза запросились слезы, но я держалась. Не хватало еще разреветься и навалить своё горе еще и на Амалию.
- Я не смогла приехать – была в Артенде. Узнала о трагедии только месяц спустя, когда вернулась. Впрочем, я и их свадьбу пропустила… Всё-таки, женился не просто мой кузен, а когда-то слишком близкий мне человек. Я боялась, что могу оживить прежние чувства в нем… Навредить молодым.