Я мечтала сейчас провалиться сквозь пол. С одной стороны – Велимир заступался за меня, но его слова были такими откровенными. Я не привыкла, чтобы мужчина так говорил про женщину. Разве что в романах про любовь бойкий и храбрый герой мог высказаться похожими фразами, и то – только наедине с дамой сердца. Велимир же сыпал ими мало что при мне, так еще и при постороннем человеке. И ведь знал, что я – не свободна, что не могу ответить на его чувства! Почему же я не могу? Я горела стыдом, томлением и болезненной радостью. Как же я сейчас злилась на себя за опрометчивую клятву! Но кто-то более рассудительный и жесткий внутри подсказывал, что слова Велимира еще ничего не значили. Стоило ли окутывать флером влюбленности то, что могло оказаться чем-то другим?
- Оставьте, - наконец, выговорила я, хватая Велимира за руку. Он отвернулся от дворецкого и обратился ко мне. Лицо его – еще искаженное гневом, остывало и снова становилось уставшим и мягким. – Эрвин ничем меня не стеснил. Даже на прогулки предлагал выйти в парк, и если бы не погода, я бы чувствовала себя совершенно свободной. А в замке так много дверей, что я бы без него непременно заблудилась.
Эрвин при этом не выдал ни слова: ни подтвердил мои слова, ни опроверг, да и смотрел по-прежнему со злостью.
- Хорошо, если так. Просто, кто-то слишком долго считал себя единственным, кто знает порядки и обычаи семьи Вежлич. Но мне кажется – я уже сам достиг того возраста, когда могу отличить свет от тьмы. И приличную девушку от самозванки с портовых причалов.
Он снова повернулся к дворецкому. Не знаю, что тот увидел на лице хозяина, но до этого казавшийся несгибаемым старик вмиг осунулся и сжался, будто у него прихватило живот. Велимир отошел от двери, позволяя мне выйти в коридор, жестом пригласил идти рядом с ним.
- А заблудиться вы бы тут не смогли, - заговорил он спокойным и благодушным тоном. – Почти все комнаты здесь заперты. Я ими не пользуюсь, да и Эрвину трудно с ними управляться… Я только сейчас увидел, насколько он стал стар… Разве что солнечные камни по-прежнему светят там, так что не пугайтесь, если увидите их пятна в окнах.
Я внимала молча, не понимая только, как увижу чужие окна из своего? Тем более – ночью. И еще – для меня сейчас было совершенно решенным, что Велимир ездил на телеграф сообщить моим родным о своей находке. Значит, скоро за мной приедут, и от этих стен останутся одни воспоминания. Как и от их хозяина… Внутри распустилась блеклым цветком тоска, расправила лепестки, заполняя всё мое существо своим давящим ароматом.
- Сегодня уже поздно, да и погода не соответствует, а вот завтра! Завтра, я уверен, что будет солнце, - продолжал говорить Велимир. – Не может не быть! И мы с вами прокатимся верхом. Вы любите ездить верхом?
Я кивнула.
- Вот и отлично! Решено! Завтра же покажу вам парк.
Глава 22
Но на следующий день погода выдалась отвратительная. Без остановки лил дождь, ветер срывал остатки черных листьев с веток и со стоном рвался в окна. Казалось, чья-то неупокоенная душа просилась в дом – к огню и живым людям.
Такая погода обычно наводила на меня тоску, но сейчас я была почти что счастлива. Никто не поджидал у дверей, не делал замечаний, не кривил губы от каждого сказанного мною слова. Про ночной горшок я забыла, как про страшный сон. В замке была оборудованная специальная комната для нужных дел, причем – не одна. На каждом этаже имелись такие со специальными символами – дамская и мужская. Но самое главное, Велимир теперь был дома! А с ним я чувствовала себя спокойно и радостно. Что-то родилось во мне с его возвращением, и теперь росло внутри, разливаясь теплом в груди и животе всякий раз, когда он излишне долго смотрел на меня. Или делал комплименты. А он на них не скупился! Я смущалась, краснела и пыталась понять – только ли для меня он так нежен и ласков?
За обеденной трапезой я не преминула спросить про библиотеку. Хвалы Эрвина в ее адрес не оставили меня равнодушной. Велимир удивился так, что даже пролил морс на белоснежную скатерть.
- Вы интересуетесь книгами?