- Да. А почему это вас смущает? Эрвин, - я замялась. Не хотелось, чтобы ему снова досталось от хозяина. Пришлось и в этот раз приукрасить старания дворецкого. – Эрвин рассказывал, какая она богатая и уникальная. Мне бы хотелось взглянуть на нее. Если это, конечно, возможно.
Велимир мельком глянул на дворецкого, каменным изваянием застывшего справа от него.
- Почему же нет? Я просто не привык, чтобы девушки интересовались книгами, а не моими доходами или сплетнями. Впрочем, я и сам позабыл, когда последний раз брал их в руки… Знаете, Иветта, я пока не разрешу вам. Там наверняка скопилось слишком много пыли. Эрвин, - обратился он к дворецкому холодным тоном. – Сколько времени тебе понадобиться, чтобы справиться с библиотекой?
- Думаю, недели будет довольно, - с поклоном отвечал слуга.
- Отлично! – Велимир повернулся ко мне. - Через неделю я сам провожу вас туда и покажу самые редкие экземпляры.
Остаток дня я провела в комнате, спустившись только к ужину. Велимир всё это время пробыл в кабинете, а бродить в одиночестве по холодным коридорам не было ни малейшего желания. Единственное, что мне хотелось - навестить Дорис. Но со слов Эрвина выходило, что ей со вчерашнего вечера нездоровилось. Вот и блюд было совсем немного, хотя всё равно они были отменными. Уж кто-кто, а Дорис была превосходной поварихой!
Я испугалась за нее – не отыгрался ли муженек на кухарке за мой визит? Но спрашивать у Велимира об отношениях его слуг не рискнула. Зато пообещала себе, что как только Дорис станет лучше, обязательно ее навещу. Я ведь теперь была вольна ходить, куда пожелаю! Правда, ходить и впрямь было некуда. Даже библиотека и то откладывалась.
Утро следующего дня разукрасило небо за окном бордовыми полосами. Мороз посеребрил торчащие пучки травы и ветки инеем, накрыл грязные лужи тонкой коркой льда.
После завтрака Велимир проводил меня до парадной и протянул огромный сверток, который я едва удержала в руках.
- Вам стоит одеться, на улице слишком холодно, чтобы скакать без верхней одежды.
Не дожидаясь ответа, он накинул висевшее на массивной чугунной вешалке пальто и скрылся за дверью. Сверток поддался не сразу, пришлось попотеть, чтобы добраться до его содержимого. Там оказалось короткое манто с длинными рукавами и воротником. Серебристый мех с белыми прожилками заиграл в свете солнечных камней, так и тянуло его погладить. Но налюбоваться подарком я не успела – вернулся Велимир. Он принес еще один сверток, который, похоже, забыл в экипаже. Его он развернул сам, а потом поочередно отдал мне странные сапоги, сверху донизу обшитые серым заячьим мехом и вязанную шерстяную юбку.
- Можете одеться здесь, - Велимир кивнул в сторону низкой деревянной лавки с округлыми ножками, которая стояла недалеко от входа. - Дорис всё еще нездоровится, а Эрвин помогает мне седлать лошадей, так что вас никто не потревожит. Когда будете готовы – выходите.
Как только он снова скрылся за дверью, я тут же принялась надевать обновы. Юбка была достаточно просторной и умудрялась колоться даже сквозь бархат платья. Сапоги оказались немного великоваты, но удобны. Они тут же окутали теплом мои ноги почти до колен. Голову я укрыла шалью, которую с утра носила на плечах, а сверху накинула манто. Оно пушистым легковесным котом устроилось там, и, казалось, еще немного – и замурлыкало бы от удовольствия. Не тратя время на любования, я поспешила на улицу. Слишком долго сидела взаперти, и теперь хотелось надышаться свежим уличным воздухом.
Внешний мир встретил меня бледным пятном солнца, пытавшимся пробиться сквозь пелену серых облаков. Я не в первый раз отметила, что здесь осень была холоднее, а может, наступала раньше, чем в наших краях. Если из слюдяного окна мало что можно было увидеть, то теперь глазам не за что было зацепиться. Ни листьев, ни цветов, ни травы – ничего не спаслось от ветра и стужи. Даже от стараний утреннего мороза не осталось и следа.
Эрвин с хозяином стояли чуть поодаль справа от мощеной булыжниками дорожки. В руках дворецкий держал узды поджарого черного с отливом на перекатах крупа и шеи коня. Во лбу его отчетливо выделялось белое пятно в форме загнутого книзу полумесяца. Конь фыркал, пуская пар из раздувающихся ноздрей, и то и дело водил головой, пытаясь ненароком освободиться из рук Эрвина. Но дворецкий держал крепко. Только смотрел он куда-то вдаль, глаза его застыли, и даже мое появление Эрвина не оживило.