Тут он стал сам не свой – глаза загорелись, верхняя губа задергалась, руки сжались в кулаки.
- Я ни о чем не жалею! Хотя нет, я жалею об одном – что вы отвернулись тогда! Неужели, я был вам противен в своем порыве?
Я молчала. Скребла пальцем обложку книги, лежавшей сверху, и не знала, что ответить. Как вообще можно было что-то сказать, когда уши отказывались слушать, а всё внутри плавилось и кипело?
Велимир сделал несколько шагов от меня, остановился, затряс головой с поднятыми к плечам кулаками, а потом развернулся и подошел совсем близко. Так, что я снова ловила его дыхание у себя на шее.
- Мисс Иветта, - заговорил он полушепотом с неловкими паузами и придыханием. - Вам говорили, что вы красивы? Я бы даже сказал – бессовестно красивы! Я видел женщин, от которых нельзя было оторвать глаз, но своей яркостью они не затмили бы вас. Потому что девушек красит порой не только лицо…
- Прошу, только не сейчас… - Перебила я, сама не слыша своих слов. Сил взглянуть на него у меня не осталось. - Вы требуете от меня слишком много… Не забывайте, что я не могу стать свободной…
- Почему? Что делает вас рабыней? Это кольцо?!
Велимир перешел на крик. Он ждал ответа, а я… Не в силах ничего сказать, я закрыла глаза руками. Выпущенные из них книги посыпались на пол, как снаряды. Они еще падали, а я уже мчалась прочь – в черноту пустого коридора.
Глава 24
Теперь настала моя очередь томить Велимира ожиданием. Он не скрывал, что теперь я должна была сделать шаг. Навстречу или прочь – это было в моей власти. Велимир же лишь пытливо заглядывал в глаза каждый раз, когда мы сталкивались за столом ли или в парадной. Пробовал и заговорить, но выходило всё пустое: про погоду или ценные бумаги, в которых я не очень разбиралась.
Наверное, делать вид, что ничего не произошло, было бы самым правильным, но у меня не получалось. Я думала над его словами – утром, просыпаясь с зажатой в ладони лилией, днем, сидя у камина с книгой в руках, ночью, отстукивая каблуками по холодному коридору. И чем больше размышляла, тем очевиднее выходило, что возвращаться, а тем более – выходить замуж за Ольгерда, я не хотела. Да и была ли ему нужна?
Столько времени прошло, а он даже письма не прислал, не поинтересовался, как тут его обрученная, жива ли еще? Ольгерду было плевать! Напрасно ждала, что узнав, где я, он бросится меня выручать. И как же замечательно, что стервятник не стал слушать меня и слать письмо в Лотер! Еще неизвестно, что бы он придумал, не получив ответа от моего жениха. Стоило только вспомнить ту ночь, когда он приходил целовать мне руку... Бр-р-р! До сих пор начинало тошнить от этих воспоминаний.
Но могла ли остаться здесь - с Велимиром? Его слова обжигали не потому, что были мне неприятны, нет! Наоборот, их пыл открывал, что я и впрямь не должна делать того, что мучило, заставляло наступать себе на горло. Я столько раз читала про божественные энергии Ахаюро, что ими создан мир исключительно по высшей любви. Так неужели эта высшая любовь способна была уничтожить глупую девчонку за скоропалительную клятву?
Стоило так подумать, как на душе становилось болезненно-радостно. С одной стороны часть меня ликовала от таких суждений, а вот другая понимала, что я всего лишь иду на поводу своих желаний. Вот и придумываю себе оправдания, строю пути к отступлению над раззявленной пастью пропасти. Как же мне не хотелось упасть в нее! Особенно теперь, когда судьба поманила желанным женским счастьем. Быть с тем, от чьего имени трепещет сердце и сжимаются огненные кольца в животе… Разве будет у меня такое с кем-то другим, кроме Велимира? И разве взяла бы я на себя непосильное бремя, если бы знала его тогда?
В памяти всплыли те роковые часы, а может – минуты, тогда время для меня было подобно киселю. Густое и вязкое – не разберешь, двигалось ли оно вообще? Зато четко встал перед глазами образ Биргит, не сводившей с меня глаз… Впервые я передернула плечами и погнала мысли о ней прочь. Впервые запретила вспоминать себе тот злополучный день, когда перечеркнула надежду на счастье.
Внутри меня шла борьба. Долг чести и желание быть любимой – они сошлись не на шутку, круша всё то, что с рождения вкладывали мне в голову. Пытаясь разобраться в себе, я стала чаще ходить по замку. Бесцельно бродила, привычно кивая стуку собственных каблуков. Теперь я знала, сколько шагов помещалось в правом коридоре, сколько там было заколоченных дверей, и в каких из них по-прежнему мерцали огнями солнечные камни. Их свет узкой полоской обозначал щели входов.