- Вы о лошадях?
- Да. Они так устали… Да и вы…
- О, мисс! Вы меня поражаете, - он впервые за время нашего знакомства улыбнулся. Вымученно, но искренне. – Конечно, я дам им отдохнуть. Тут на станции хороший смотрящий. У него всегда вволю овса, да и свободные стойла найдутся. Прощайте, мисс Иветта.
- Прощайте…
Я вдруг загрустила, склонила голову почти до груди. А ведь и правда, в майорат Вежличей я уже не вернусь. И, стало быть, с так когда-то докучавшим слугой уже не увижусь. Как и с его хозяином…
- Вам туда, - Эрвин указал куда-то мне за спину. – И… Торопитесь, мисс! Торопитесь. Кажется, ваша матушка уже садится в экипаж!
На его лице вдруг отразилось отчаяние, будто он, а не я сейчас мог разминуться с мамой. Я резко обернулась. Там ютилось небольшое здание станции серого цвета с крашенными черно-белыми косыми полосами воротами и с флагами ярко-красного цвета, красовавшимися на втором этаже. Около него находились ряды уличных деревянных стойл. Из кормушек торчали пучки выцветшего прошлогоднего сена. А чуть в стороне, у платформы стоял экипаж с топтавшимися в нетерпении лошадьми и тучным возничим. И как раз в эту минуту в него садились мама и тетя Верджин. Они уезжали!
Я не сразу услышала свой голос. Сначала рот открылся впустую, лишь огласив округу хриплым вздохом.
- Мама! Матушка! Тетя Верджин! – закричала, наконец, размахивая руками. Они не остановились, и я побежала к ним на подрагивавших ногах, продолжая кричать.
- Мама!
Она уже села в экипаж, и теперь туда забиралась тетя. Почему они меня не замечали? Внутри бушевал ураган, сметал всё на своем пути – обида, тревога, чувство безысходности, всё смешалось!
- Мама! – снова крикнула, уже сбавляя ход. Меня никто не услышит, не обернется. Я так и останусь тут – на незнакомой станции покинутая всеми… По щекам потекли слезы – тихие и горькие.
- Ах ты, Золотая грива! – всплескивая руками, насколько это было возможно в наполовину склоненном виде, воскликнула тетя Верджин. – Нашлась, пропажа наша! Слышишь, Эльзавет, нашлась!
Она неуклюже попятилась, потом сошла со ступеней экипажа и протянула ко мне руки.
- Ну, чего встала-то? Ревешь? Беги скорее, отправляемся!
Несколько быстрых шагов, и я уже поднималась в экипаж под охами тети.
- Надо же! В последнюю минуту! – без остановки тараторила она.
Уже склонив голову, чтобы забраться внутрь, я вдруг вспомнила об Эрвине и оглянулась. Его на станции не осталось и следа. Ни отцепленного в стороне экипажа, ни загнанных лошадей, ни самого так и оставшегося для меня загадкой дворецкого.
- Она еще и оглядывается! - зло прошипел кто-то в экипаже, и я вздрогнула, слепо бухнулась в салон.
Но там не оказалось никого враждебного – только матушка. Она сидела, поджав губы и сцепив на груди руки. Я хотела было кинуться к ней, прижаться, разреветься уже вволю, но ее колючий взгляд остановил меня. Притихнув, я села напротив, лишь иногда умоляюще поглядывая на нее.
«Ну, пожалей же меня! Мне так плохо!» - пыталась сказать глазами, но мама была глуха и неприступна, как стена Картан, которую так никто и не смог одолеть.
- Но! – хрипло раздалось снаружи, когда тетя Верджин присоединилась к нам и устроилась поудобнее рядом со мной.
Экипаж дернулся и поехал размеренно и монотонно. Я уже было успокоилась, но тут мама резко подалась вперед и сделала то, чего никогда раньше себе не позволяла. Размахнулась и залепила мне хлесткую пощечину. Щеку обожгло, слезы тут же застряли в горле. Я вскрикнула, прижала ладонь к лицу.
- Авантюристка! Бесстыдница! – процедила мама сквозь зубы и отвернулась.
И эти слова причинили еще большую боль, которую не ощутило тело, но от которой зашлась кровью душа. Рыдания рвались наружу, не знаю, что бы случилось дальше, но тут сильные ладони обхватили меня за щеки и ткнули в теплый вязаный плащ тети. Она гладила меня по голове и приговаривала что-то, а я рыдала у нее на груди и никак не могла нареветься, залить пожар, пожиравший душу.
Глава 29
- Что ты ее утешаешь?! Эта авантюристка посадила пятно на нашу семью! Смешала имя отца с грязью! Сбежать накануне свадьбы! Бесстыжая уличная девка!..