Сразу стало легко и беззаботно. Под одобрительными взглядами мамы и тети Лигии, я примерила платье. Даже покружилась перед ними, чувствуя себя выпускницей пансиона на балу.
- Великолепно! – причмокнув, сказала тетушка и стихла, переводя взгляд с меня себе под ноги.
Мама воспользовалась этим и тут же достала из рукава платок, провела им по щекам.
- Надо же, - проговорила она растерянно. – Вот и вторая моя птичка порхает из гнезда…
- Милочка, на то они и птички, чтобы порхать. А наше с вами дело, помочь им. И наставить в делах, в которых они несведущи. - Тетя Лигия многозначительно подняла палец вверх. – Думаю, вам стоит посекретничать, пока этот дом не заполнили охочие до сплетен уши. Меня уж увольте – слишком стара и непросвещенна для таких разговоров. Подремлю тут, если вы не против, миссис Троди.
Пока они беседовали, я переоделась в свое простое сиреневое платье с закрытым горлом. Суть разговора уловила не сразу. Похоже, мама должна была сказать мне что-то важное. Что-то, что знали только она и тетя Лигия. Сердце в груди застучало быстрее, на лбу выступила испарина. Мне вдруг стало до тряски страшно.
- Идем, Иветта.
Мама подхватила меня под локоть и повела к двери. Всю дорогу до отведенной для невесты хозяина комнаты мы прошли молча. Лишь изредка я кашляла от напряжения – страдала этим с детства. И тем выдавала волнение маме с потрохами. Она же не спешила меня успокаивать.
Глава 4
Когда мы вошли в комнату, мама осмотрелась, а потом направилась к креслу, на котором лежала недочитанная мною книга. Похоже, Клоззи подняла ее вместо меня. Деревянная кровать на толстых ножках тоже пестрела свежим бельем с вышитыми яркими маками на покрывале. На письменном столе у окна появилась ваза с букетом красных роз. Взяв книгу в руки, мама села в кресло.
- Запри дверь, - мягко сказала она, разглядывая темно-синюю обложку.
Я послушно захлопнула задвижку, прошла в комнату и села напротив нее – на кровать. Мама говорить не торопилась, будто и вовсе забыла обо мне – рассмотрела обложку, раскрыла книгу и пробежала глазами по строчкам. Я разглядывала знакомые с детства черты: покатые плечи, овальное лицо с ровными чуть вздернутыми бровями, будто мама всегда удивлялась, прямой нос, полные губы и аккуратную родинку на подбородке. Только сейчас заметила, как осунулось ее лицо… Горе никого не оставляет прежним, а когда ты еще не можешь его выплеснуть, оно высасывает жизнь. Мама была такой: никогда ни с кем не делилась. Замкнутая, убежденная с малолетства, что никто не должен слышать от женщины жалоб, она сама себя загоняла в угол.
Захотелось тут же подбежать к ней, обнять, прижать к себе поседевшую голову матери. Зашептать, как сильно ее люблю! А потом, как в детстве, с коленями забраться ей на руки. Но вместе с тем я понимала, что этого больше никогда не будет.
- Доченька, - заговорила она, продолжая листать книгу. - Скоро дом наполнится гостями, мне бы не хотелось говорить с тобой о сокровенном при чужих ушах.
Только сейчас я вспомнила, что мы пришли именно за этим – поговорить о чем-то важном. Сердце снова заколотилось, как сумасшедшее.
- Я слушаю, - просипела, пытаясь проглотить встрявший в горле ком.
- Это важно. – Мама замолчала, нахмурилась, будто подбирала слова. - И это касается вашей с Ольгердом супружеской жизни.
Я вяло кивнула, сердце забилось размереннее. Вот оно что… Конечно, о чем еще они могли говорить с тетей Лигией, как не о предстоящей свадьбе? Что ж, эта тема стала для меня привычной.
- Что ты знаешь о том, почему муж с женой спят в одной постели?
Она отвела глаза. Кажется, так ей было легче говорить. Я пожала плечами, а что тут знать? И вообще – не все супруги спали в одной кровати. По крайней мере, я надеялась, что мы с Ольгердом договоримся делать это еще и в разных комнатах. Как и мои родители.
- Но ведь вы с отцом спите даже в разных комнатах, - сказала вслух.