- А мама? Не приходила?
- Нет. Миссис Эльзавет и миссис Верджин покинули нас утром.
- Утром?
- Да, вы лежите без сознания вторые сутки.
На душе стало тоскливо. Мама не пришла. Она не могла не знать, что стряслось, но не поспешила на помощь. Она тоже верила Амалии больше, чем мне, и вычеркнула порочащую ее имя дочь из жизни. Боль, с которой я уже смирилась, снова заворочалась в сердце, ткнула спицей. И по сравнению с ней ёжик в голове показался детской забавой. Я застонала – рвался наружу кашель, но что-то мешало ему выбраться из горла.
- Я вам водички принесу, только скажите. Будете?
Не в силах ответить из-за бившего меня то ли приступа кашля, то ли озноба, я протянула руку, нашарила ее – вздрогнувшую от прикосновения и сжала. Так хотелось, чтобы Клоззи не уходила, чтобы посидела рядом, погладила по голове, как когда-то это делала мама. Сейчас мне казалось, что я потеряла ее навсегда, что она никогда больше не захочет видеть меня. И даже моих детей, если такие случатся, при встрече обойдет стороной.
- Хорошо-хорошо, я никуда не уйду, - на этот раз привычным звонким голосом вездесущей горничной, ответила Клоззи.
Мы молчали. Я прикрыла глаза и прислушивалась к редким шорохам. Она сжимала мою руку в ответ и гладила меня по волосам, будто ребенка. Это успокаивало и я бы, наверное, уснула, если бы Клоззи не решилась снова завести разговор.
- Вы ведь никуда больше не уедете? – с надеждой спросила она.
- Нет, Клоззи. Я ведь никуда и не уезжала. Меня… Заставила. – Я запнулась. А стоило ли говорить, как всё было на самом деле? - Впрочем, никто в это не верит.
- Это Амалия, - с затаенной обидой в голосе отозвалась горничная. – Она! Больше некому. Вы даже не представляете, как она себя тут вела, пока вас не было! У нас сроду такого не творилось, как с ее появлением!
- Что тебе до них? – устало произнесла я. Не хотелось, чтобы Клоззи ворошила это осиное гнездо и напоминала мне про подслушанный в библиотеке разговор.
- Вам больно? – участливо спросила горничная. - Мне бы было больно, если бы муж вдруг позарился на Веретт. Это соседка наша – вечно крутится около ограды в запахнутом халате! И зимой ее не отвадишь!
- Ольгерд мне не муж, - напомнила я ей.
- Так это пока! Не отступится же он от своего слова.
- Да. Не отступится…
- Вот пусть и катится эта Амалия, откуда припылила! Тут ей никто не рад!
- Главное, что ей рад хозяин этого дома. А мнение остальных ничего не значит, - будто сама себе тихо произнесла я и тут же пожалела. Не хватало еще, чтобы и прислуга знала, как я мало значила для их господина!
Но Клоззи будто не услышала – не переспросила, не выдала реплики в ответ. На нее это не походило – говорливую и любопытную. И меня вдруг посетила неприятная догадка.
- Она что-то сделала с вами? Она вам угрожала?
- Она – нет. Только господин Ольгерд теперь сам не свой. Всё время ходит злой, придирается. И… Нас теперь бьют, мисс Иветта. За каждую провинность!
- Но за что вас бить? Вы же всегда всё делаете безупречно! – и тут я не покривила душой. В этом доме под чутким руководством Бёрна даже пылинку трудно было найти, не то, что огрех.
- Это вам так кажется. А вот мисс Амалия, - Клоззи, ничуть не стесняясь, добавила к ее имени ругательство, от которого у меня запылали уши. – Думает иначе. Вон, Юро прогнали со двора. Сказали – не так посмотрел на госпожу! А уж если ее так не назвать – так и вовсе выпорют! Бёрн-то наш – весь синий ходит! И ведь ни одной реплики сама, змея, не говорит! Ни единой оскомины не показывает! Всё через господина!
Я всерьез испугалась – а не досталось ли дворецкому за мое недавнее упорство? Не отыгрались ли на нем Амалия с Ольгердом? В любом случае, я должна была хотя бы предупредить Клоззи, что с Амалией, возможно, прощаться не придется.