- Клоззи. Мне кажется, что Амалия никуда не уедет. Только, ты не говори больше никому.
Она вздохнула.
- Вы так думаете или знаете? – спросила, и тут же убрала от меня руки и вскочила с постели. Потом убрала тряпку с моего лба и пощупала его горячими пальцами. – Пойду, воды принесу всё-таки. Вам, похоже, стало лучше.
Она вышла, прикрыв за собой дверь. Я осталась одна. Лежать с закрытыми глазами быстро надоело, но заснуть не получалось. Встать – тоже, стоило пошевелиться, как перед глазами плыли круги, а рассерженный ёжик фырчал, плевался и колол больнее прежнего. Зато он не мешал думать. Мысли потекли, догоняя одна другую. Сейчас мне хотелось разобраться – сон ли с тенью привиделся, или же и впрямь было наяву? Как бы узнать? Позвать тень? Крикнуть во всё горло, пугая прислугу? Тогда счастью Ольгерда не будет предела! Он упечет меня в дурдом и вспоминать забудет, что такая была! Попытаться увидеть книгу? Я напряглась, но ничего не вышло. Ни синевы строк, ни пугающих картинок не поплыло перед глазами. Похоже, я просто слишком сильно ударилась головой. Значит, разговор Ольгерда и Амалии в библиотеке тоже был всего лишь плодом моей взбудораженной ударом фантазии? Обрадоваться толком не успела – бесцельно шевеля рукой под одеялом, я коснулась чего-то очень похожего на листок бумаги. Смятый.
Не тратя времени, я добыла его из-под одеяла, и, грозя ёжику кулаком и всеми известными карами, открыла глаза. Передо мной лежало то самое письмо из библиотечного стола с крупными шаткими буквами. Похоже, писал их человек малограмотный. И писал обо мне.
«Ваша невеста в большой беде. Приезжайте скорее».
Далее шел адрес почтового отделения и подпись – Ханна.
Я чуть не подпрыгнула на месте от удивления. Ханна! Моя бедная Ханна сумела как-то обвести стервятника вокруг пальца и послать весточку Ольгерду! Откуда только ей было знать, что ее старания окажутся смятыми в ящике стола? И никакие женихи не прыгнут тут же в седло бешенного скакуна – выручать меня из беды! Мне было радостно, и в то же время – грустно. Но самое главное – появился такой прилив сил, что никакие ёжики уже не смогли удержать меня в постели.
Сначала медленно и аккуратно, а потом увереннее, я поднялась, села в кровати. И первым делом посмотрела на черную горбатую кляксу на полу. Она молчала. Я – тоже. Зато теперь не сомневалась, что ничего мне не привиделось и не прислышалось. Ни библиотека, ни книга, ни пока еще мало понятная угроза в лице ненасытного асьтаху… Неведомо откуда волна за волной тело наполнялось силой. Наливались теплом и упругостью ноги, крепли руки, прояснялась голова. Собравшись с духом, я сделала рывок и поднялась с кровати. И обратно в этот раз не повалилась!
- Что же ты творишь?! – раздался сдавленный вскрик из еще только открывающейся двери. И кто же как не тетя Верджин мог позволить себе войти без стука?
Не тратя больше слов, она влетела в комнату, волоча за собой клетку. Добравшись до меня, с напором уложила обратно. Я попыталась объяснить, что уже чувствую себя хорошо, но тетю это не волновало.
- И слушать не буду! – грозно нахмурив брови, парировала она. – Лежи! Так сказал доктор, значит, так надо!
- Но сколько…
Тетя Верджин закрыла мне рот ладонью.
- И еще он велел молчать, милочка! Покой – и тишина! Ну а пока ты молчишь, я тебе расскажу всё по порядку! Вещи я тебе купила, и их скоро принесут. А это, - она потрясла у меня перед носом клеткой с маленькой желтой пташкой внутри. – Канарейка. Я слышала, что колдуны их терпеть не могут. Их прямо трясет от страха! Так что, дитя моё, ты будешь с этой малышкой в полной безопасности!
Она замолчала, чтобы перевести дух, а потом снова заговорила.
- Эдуард очень спрашивался о твоем здоровье. Какой же всё-таки галантный и обаятельный мужчина! Так вот – он просил сообщить, когда ты поправишься. Не исключено, что когда это случится – он нас с тобой навестит! Ты же не будешь против, если тетя посидит с тобой, пока ты больна? Вот и умничка! А вот Ольгерда твое нездоровье не задело – и не расстроило, и не обрадовало. Кислый он какой-то весь, как будто каждый день с утра по лимону съедает. Вместе с кожурой. Могла бы – и не смотрела бы в его сторону! Но – нельзя! Пока ты не можешь, я буду отстаивать твою честь!..
За каких-то минут десять я вдруг ужасно устала. Тетя Верджин всё говорила, размахивала руками, смеялась и щелкала языком, а я уже ее не слушала. Сон укрыл меня пеленой. В нем я снова видела тень, но как-то невнятно, будто в тумане. Она учила меня читать таинственную книгу, но выходило дурно. В конце концов, и она оставила меня в покое.