- Там может, найти кого-то более надежного?
Тетя хмыкнула, потом задумчиво потерла переносицу.
- Хм… Не могу понять – то ли тебе не нравится, что я могу стать тебе еще роднее, то ли доктор Ранди просил тебя об услуге?
- Он здесь не при чем, но… Мне кажется, Эдуард не тот человек, который сделает вас счастливой.
Я удивилась озарившему внезапно красноречию.
- Может и так. Думаю, доктор Ранди и впрямь был бы более надежным, но он такой скучный… Эдуард же совсем другой – напористый, веселый. Он умеет занять женщину на всю ночь.
Последнее она проговорила задумчиво с играющей на губах улыбкой, но тут же вскинулась, пристально и строго посмотрела на меня.
- Ни слова мне чтобы никому!
Тетя Верджин погрозила пальцем. И только тогда слова про ночь стали до меня доходить. Я не верила догадке, но она настойчиво подсказывала, что Эдуард, похоже, получил уже больше поцелуя! Не отдавая себе отчета, я кинулась к тете, присела рядом, хватая за руку.
- Тетушка, прошу – не связывайтесь с ним, - зашептала севшим голосом.
- Да что с тобой? Ты в своем ли уме?
Тетя Верджин пощупала мне лоб холодной ладонью, потом освободила вторую руку, обхватила ими мою голову и заглянула в глаза.
- Просто… - я решилась, набрала воздуха и выпалила на выдохе. – Он не человек!
- А кто же? Злой дух, по-твоему?
Я закивала.
- Милая, да ты и впрямь нездорова! Нет, у тебя определенно договор с доктором Ранди! Ты так и вынуждаешь меня идти к нему за помощью! Только что мы с ним будем делать? Разговаривать о лекарствах? Об отдышке и рвоте? Ну, уж нет! Хотя… У тебя была неплохая попытка – я почти поверила.
Она выпустила меня из рук, щелкнула по носу.
- Брось свои шутки, лучше скажи – как ты смогла устоять перед ним?
Я непонимающе вздернула брови.
- Да не строй ты уже из себя святую – перед Велимиром! Вот уж мужчина! Не мужчина, а клубничное парфе! Так бы и съела! Неужели, ты избежала соблазна остаться с ним в Валенции? Он ведь влюблен в тебя – это все видят.
Напоминание о Велимире и возможности быть с ним, которую я упустила, не добавили радости. Я вздохнула, встала, отошла к окну и, наблюдая, как рабочие бросали свою неудавшуюся затею, ответила.
- Просто в самый отчаянный момент я вспомнила о Биргит…
- Да уж… - тетя не договорила.
В комнате повисла тишина, разбавляемая только трелью Щебета. Всё то время, что мы говорили, канарейка сидела спокойно, посматривая черными бусинками то на меня, то на тетю. Теперь же она принялась петь. И выходило у нее под стать того, что творилось у меня в душе – тоскливо и сиро.
- Наша Биргит была чудачка, каких поискать. Я всегда говорила Эльзавет, что младшая у нее будто не от мира сего… Заставить сестру страдать. Даже я была на такое не способна, хоть мы с Эльзавет и ругались без передышки! Это теперь нас трудно назвать врагами, а в молодости… Пух и перья летели, когда мы сталкивались в одной комнате!
Разговор о сестренке и маме в таком тоне был мне неприятен, но тетина откровенность не давала вставить слова. Казалось, она впервые открылась передо мной, и я боялась спугнуть этот миг.
- Знаешь, я бы на твоем месте закрыла бы на всё глаза и сидела тише воды, ниже травы на коленях у этого холеного красавчика… Слышала, он еще и богат, не без причуд, но кто из нас их лишен?
- Вы забываете, что я дала слово…
- Оставь, дорогая! – перебила тетя. – Кто сейчас верит во все эти слова, клятвы, обещания? Поговаривают, и самого Ахаюро выдумали люди – то ли от страха, то ли от скуки… А ты еще умудряешься верить в колдовство и всяких злых духов!
- Но тетя!..
Я не сдавалась, только в голову не шло ничего путного. Пока соображала, чем еще можно убедить, тетя дала понять, что у меня всё равно ничего не выйдет.
- Ничего больше не хочу слышать! – она засверкала глазами и улыбнулась так широко, как только умела. – Прочь всех этих Амалий, злых духов и прочую требуху! Улыбайся, дорогуша, ты идешь под венец, будь он неладен!
И я улыбалась.
Глава 39
Столп вытащить так и не удалось, поэтому Ольгерд наспех решил провести церемонию во дворе. Слуги сновали от башни к дому, сбиваясь с ног – украшали крупными алыми бусами кусты, мели припорошенные снегом дорожки, вешали флажки и гирлянды, вытаскивали скамейки – для тех гостей, кому тяжело было стоять на ногах. Они, к слову, уже собрались. Затянувшееся начало пришлось им не по нраву – то тут то там недовольно шуршали женские и мужские голоса.