Пир из обеденного перетек в послеобеденный, а там добрался и до ужина. Гости ели и пили без остановки, лишь изредка удаляясь до нужного места. У меня же кусок в горло не лез. Чем дольше тянулась трапеза, тем зыбче становилось воцарившееся было спокойствие. Брачная ночь теперь казалась мне не такой уж и безобидной, к тому же перед глазами снова стоял Велимир. Как он глянул на меня, когда садился в экипаж! С каким отчаянием и гневом! Казалось, он готов был прыгнуть со скалы, лишь бы я избежала этой ночи!
- Дрожишь?
Тетя склонилась к моему уху и озорно блеснула зубами. Как же я была ей благодарна за поддержку, за то что она не отходила от меня!
- Немного.
- Не пугайся. Главное – не думай о плохом. А если будет совсем страшно – закрой глаза. Я так и сделала в свою первую ночь, и знаешь – она оказалась не такой уж и плохой. Да, было больно, но зато потом…
Я вздохнула, выталкивая с воздухом холодивший нутро страх. Он не желал отпускать меня, и то и дело булькал по-жабьи где-то в животе. Как назло на глаза попадалась Амалия. Она так и светилась от счастья – будто сама только что вышла замуж. А потом, когда темно-фиолетовые тучи перестали выпускать солнце, и только свечи спасали зал от темноты, ко мне подошел Ольгерд. По-шутовски сделал поклон и протянул руку.
- Пора, дорогая.
Я вздрогнула, но приняла его руку – вложила в нее свою и мы под одобрительными взглядами гостей удалились из зала.
Глава 40
Ольгерд вел меня по коридору, не отпуская и не говоря ни слова. Полутьма, его сиплое дыхание и нервное мигание стеариновых свечей доводили меня до исступления. От страха руки стали ледяными, и касание мужа казалось раскаленным. В какой-то момент мне показалось, что он-то и был настоящим асьтаху – а как иначе объяснить такую перемену в Ольгерде? Наверняка, Амалия что-то сделала с ним – настоящим, и теперь злобное чудовище тащило меня в опочивальню! Я дернулась, вскрикнула было, но Ольгерд стиснул меня в объятиях, зажал рот ладонью.
- Чего дергаешься? – раздался его сбивчивый хриплый голос. – Пришли уже.
Он сделал несколько шагов, протаскивая меня спиной куда-то вглубь коридора, толкнул что-то рукой, а потом пихнул в комнату. Она оказалась просторной – с высокими потолками, роскошной резной мебелью, покрытой маронским лаком и хрустальной люстрой, на которой не нашлось ни одной свечки. Зато коптились несколько светильников около огромной постели с откинутым одеялом. Я окаменела, руки повисли вдоль тела, а ноги едва не пускались в пляс от колотившей тряски.
Ольгерд стоял напротив. Он уже запер дверь и теперь окидывал меня, точно его отец – гадким и липким взглядом.
- Раздевайся, - произнес, наконец, не отводя глаз.
Я замялась, задышала глубже, а потом подняла непослушные руки. Ничего страшного. Так и должно быть. Он – мой муж. Всё это я твердила про себя, но от этого становилось только страшнее. Неумело распустила завязки на платье, потом стянула пояс, отстегнула и откинула на стоявшее рядом кресло-качалку шлейф. Потом стянула платье, но никак не решалась оставить его – прижала к груди, будто это было единственное, что могло меня спасти от супружеского долга.
- Тряпки долой! – заорал Ольгерд. Его скулы ходили ходуном, глаза сверкали. Он был страшен! А я могла лишь повиноваться и стучать зубами.
С трудом разлепив пальцы, я бросила платье себе под ноги. И застыла, как статуя, даже коленки перестали дрожать.
- Дальше… - голос мужа стал одобрительным, но глаза смотрели ехидно, колко. Он издевался надо мной и не собирался это скрывать.
- Я всё сняла, - ответила, не чувствуя языка. Конечно, на мне еще были панталоны и тонкая шелковая сорочка, которая почти ничего не скрывала. Но я и в них ощущала себя невозможно голой и беспомощной!
- Не всё. Или…
Он не договорил. Медленно подошел, провел ладонями мне по плечам, потом – по щекам, ухватил за подбородок, потом потянулся, как будто хотел поцеловать, но до губ так и не добрался. Ольгерд отстранился, прищурился, а потом резко наклонился и сдернул с меня панталоны. Я ахнула и прикрылась руками, но он от этого лишь разразился хохотом.
- Довольно с тебя, - заговорил он, отсмеявшись. - А теперь ложись в постель и раздвинь ноги.
Что? Мне показалось, что я плохо расслышала, а потом – что сошла с ума. Но одно понимала точно - я этого не сделаю! Никогда! Я стиснула зубы и замотала головой – нет!