- Ты – моя жена, - хмуря брови, хлестал он меня словами. - И это – твой долг.
О, Бог мой! Как же всё это было унизительно! И тогда я вспомнила совет тети – метнулась к кровати, юркнула под одеяло и закрыла глаза. Что-что, а раздвигать ноги я не собиралась. Пусть сам делает, что хочет, а я буду думать о чем-нибудь… Да хоть о надрывавшейся в углу канарейке. Оставалось только дивиться – кто додумался принести сюда Щебет? Не иначе – тетя Верджин постаралась, но я была ужасно рада желтой пташке. Этому тревожному звонкому голоску в темном плену.
Послышался шорох шагов, потом кто-то завис надо мной. Начал было откидывать одеяло, но тут Щебет вдруг закричала по-воробьиному. Зачиркала грозно, и, будто испугавшись канарейки, прочь прыснули поспешные шаги. Мне показалось, что убегал не один только Ольгерд. Додумать или поблагодарить храбрую птицу я не успела – провалилась в сон.
Сон был тяжелым, нависал грозно и хищно, а потом темные пугающие пятна исчезли. Я шагала по коридору майората Вежличей. Капал со свечей воск на холодный пол, надменно следили за мной мужчины на портретах. Они больше не гоготали и, казалось, старались вообще не замечать. Женщины тоже были тут – скорее смотрели напугано, но тоже молчали.
Я дошла до конца коридора и тьма передо мной расступилась, открывая взору новый холст. Его еще не успели вставить в раму, он был раза в два больше других и, красуясь свежими красками, с него смотрела я. Слегка уставшая, но с улыбкой на губах в причудливом стыдном сарафане, какие здесь носили и остальные женщины Вежлич.
Я подивилась, разглядывая знакомые зеркальные черты, и лицо на портрете двигалось, будто было ничем иным, как моим отражением.
«Неужели, я всё-таки стану пани Вежлич?» - то ли помыслила, то ли сказала вслух, и всё растаяло.
Я лежала в постели, забившись в одеяло, словно куколка гусеницы в коконе. Ольгерда рядом не было – лишь записка от него.
«Ты и впрямь поверила, что я тебя возьму? О, нет! Я проделал всё это только затем, чтобы ты знала своё место. Я здесь хозяин. Этого дома, слуг, мебели. И твой. А еще для того, чтобы ты не вздумала заставлять меня спать с тобой в одной комнате. Кто знает, что еще мне взбредет в голову?»
Неужели, он всерьез думал напугать меня этим? Спасть в разных комнатах? Да я и мечтать об этом боялась с тех пор, как вернулась в Лотер! И что бы там Ольгерд не думал, а записка и песня Щебет подняла мне настроение. В комнате в шкафу нашлись все мои наряды, в столе – книги. И теперь уже минувшая ночь казалась скорее кошмаром, чем настоящим кусочком жизни.
В дверь постучали, когда я как раз успела одеться и привести в порядок волосы. Дверь оказалась не заперта. На пороге стояла Клоззи с неизменным кувшином. Поставив его на специально отведенный столик, горничная обвела взглядом комнату и остановилась на постели.
- Мисс Иветта, - заговорила она, немного помявшись. – Могу я забрать белье?
- Зачем?
Я сдвинула брови. И впрямь – зачем это Клоззи? Разве оно было несвежим?
- Ну… так положено.
- Разве вчера оно было несвежим?
- Да что вы! – Клоззи махнула рукой – мол, скажите тоже! – Новехоньким!
- Тогда зачем его менять?
Она помялась еще, потом подалась ко мне, будто собиралась посвятить в одной ей ведомую тайну.
- А разве вы не запачкали его вчера кровью?
- Что? Кровью? Подожди…
Я всё еще пыталась сложить дважды два, но в итоге выходило не больше трех. Чего-то я и впрямь не понимала, зато тут же догадалась обо всем Клоззи.
- Так у вас что, - еще сильнее понизив голос, спросила она. – Ничего не было с господином?
Я открыла было рот, но тут же и захлопнула.
- Он вообще приходил хоть к вам? А то ведь ночевал-то в своей старой комнате, которую я уже и прибрала давно.
Что я могла сказать? Единственное – не хотелось, чтобы об этом узнал кто-то еще.
- Клоззи, - заговорила я, комкая слова. – Могу я надеться, что ты больше никому об этом не скажешь?