Мысли в голове скакали, как бешенные козы. Думал то об одном, то о другом. Совсем не просто было собрать все в кучку и успокоиться.
- … Нормально, все будет нормально. Еще и в штаны навалить не хватало. Задохнусь, б…ь, - старался говорить медленно размеренно, не частить с дыханием. - Все нормально. Это, черт его двери, просто упражнение такое. Психоанализ, сука…
Где-то и когда-то в другой жизни, Рафи что-то о таком слышал. Сейчас даже некоторые вещи вспомнил, что его, прямо скажем, довольно сильно приободрило.
- Точно такое упражнение. Люди специально платили бешенные деньги, чтобы их «хоронили», а после выкапывали. Помнится, я даже ржал над этим…
И тут ему совсем невесело стало от внезапно закравшейся в головы мысли. А если это дело его недругов? Вдруг никакой это не мастер по работе с одаренными, а один из его врагов или просто нанят ими? Вполне такое может быть. Побольше денег дали, и человек маму родную запросто продаст. А почему нет?
- Не-е, не может быть. Пантюшин, ведь, этого учителя посоветовал, а он мужик нормальный, без гнильцы.
А если не знал он? Или его человек уже рыб кормит или червей где-то рядом, а его место занял совсем другой?
- Б…ь!
От озноба, что только что тряс его, не осталось и следа. Рафи мигом вспотел от макушки и до самых пяток. Одежду, исподнее выживать можно было, столько пота из него вытекло.
- Неужели…
Нарисованная в голове картинка была очень живой, яркой, правдоподобной, но верить в нее все равно не хотелось. Рафи начал ерзать, стараясь произвести побольше шума. Глядишь, наверху его услышать и отзовутся.
- Эй! - крикнул парень, одновременно, сильно пнув крышку ботинком. - Мужик, отзовись?! Слышишь, черт тебя дери?
Сверху, по-прежнему, ни звука не доносилось. Прямо-таки мертвая тишина - именно такая, какая и должна быть на кладбище среди могил.
Рафи прямо физически почувствовал, как его накрывает паника. Она ощущалась, как и темнота вокруг него - живая, вязкая, чернильная и жутко холодная.
- Сука! Откапывай меня! - он уже так орал, что в ушах звенело. Не переставал долбить по крышке руками и ногами, со всей силы молотил. - Я же тебя…
Он орал, метался из стороны в сторону, бился о стенки гроба, но все было бесполезно. Никто не собирался его откапывать и доставать. С той стороны была полная тишина.
- Замуровали, твари… Живым…
Парень уже не кричал, потому что не мог из-за сорванного голоса. Больше хрипел и харкал, то ли кровью, то ли слюной. Не видно, темно. Хотя во рту было солоновато.
- Сука… Суки…, - кого он имел ввиду, наверное, и сам бы не сказал. Больно в голове все перемешалось. - Какие же вы все суки…
А потом пришли Они.
Невероятно живые и реалистичные галлюцинации появились неожиданно, одним разом. Это был запутанный калейдоскоп из образов, картин, звуков и даже запахов, которые быстро сменяли друг друга. Вот перед его глазами появился старый князь Голицын, хохотавший с безумным видом и истово тыкавший в него пальцем. Его сменил бывший знакомец с улицы Витян, с ненавистью следивший за каждым движением Рафи. В руках держал остро отточенную финку, вырисовывавшую восьмерки в воздухе. Казалось, вот-вот бросится прямо на него. Следом возникла детская фигурка – его сестра Лана, смотревшая жалобно-жалобно, словно большой котенок.
И как тут не сойти с ума? На него словно волны накатывали яркие эмоции – отчаяние, радость, страх, надежда, ужас. Они с дикой силой «раскачивавшие» его психику. Рафи кричал, хрипел, рычал, окончательно срывая голос. Снова стучал, царапал дерево, ломая ногти и оставляя кровавые полосы.
Когда же больше не осталось сил, то просто застыл. Все тело ломило от боли, стуки по дереву не прошли бесследно. Рафи просто вытянулся во весь рост, закрыл глаза и затих.
Сколько он так лежал, не понятно. Здесь, в полной темноте и тишине, время ощущалось совсем иначе. В какой-то момент оно начинало тянуться, словно резина, становясь бесконечным. Или, напротив, казалось, что время пустилось вскачь, и мимо тебя проносились секунды, минуты, часы и даже дни. Мозгу просто не за что было зацепиться, никаких ориентиров не осталось.
Может прошел час, может два дня, а может минули лишь неполных десять минут. Вполне могло быть и такое. Все равно не проверишь.
Он то дремал, то бодрствовал. Закрывал глаза, открывал. Снова закрывал и открывал. Ничего не менялось. Перед глазами стояла сплошная темень.
Просто лежал и дышал, лежал и дышал. Дыхание, пожалуй, сейчас оставалось единственной осязаемой ниточкой, которая была реальна и держала его здесь. Рафи чувствовал, как спертый воздух проходит через горло, наполняет легкие, а потом покидает их и выходит через горло. Этот ритм – вдох, потом выдох, вдох, потом выдох – стал его частью.