Николай Степанович теперь дежурил в ночные смены вместе с Сашей, и Оксана была постоянно у него на языке. Он регулярно передавал ей приветы, интересовался как их дела, периодически привозил из дома гостинцы и подарки для Оксаны и вручал их парню с завидной регулярностью и с некоторыми словами:
– На, Ксюше передай, скажешь: «От дяди Коли», – и он в обычной своей манере весело смеялся. – Да не забудь в машине. Это варенье с дачи, домашнее, сам собирал. Домой приедешь, сразу вручи.
Само собой в диалоге подразумевалось, что Оксана существует ни где-нибудь, а именно у Александра дома. Саша забирал гостинцы, вежливо благодарил и укладывал их в машину.
– Оксанке мой привет передал? – шутливо нахмурив брови, спрашивал Николай Степанович ежедневно у Александра.
– Передал, Степаныч, все как ты велел! – в той же манере отвечал Саша.
– Передал, что я интересовался ее здоровьем, и вообще скучаю и люблю?
– И это передал, не волнуйся, – смеялся Саша.
– А она мне привет передала назад?
– Передала, я тебе уже говорил.
– Ну смотри, поцелуй ее там за меня молодецким поцелуем.
– Ага, всенепременно.
Такие диалоги продолжались у них каждую рабочую смену.
Как-то уже за полночь, они распивали бутылочку спиртного по случаю какого-то праздника. На столе стояла бутылка водки, два граненых стакана и тарелка с бутербродами. Николай Степанович рассказывал Саше какую-то веселую армейскую байку. Тот расположился на офисном диване, а Николай Степанович на стуле, краем глаза посматривая на экран малюсенького старого телевизора с домашней антенной «рожками». Изображение рябило, звука почти не было, но это являлось основным ночным развлечением.
Николай Степанович любил что-нибудь рассказывать, истории излагал простые и незамысловатые, любил пошутить, поболтать, ну и немного выпить. Мужик он был простой и хороший. С Сашей они давно нашли общий язык и прекрасно ладили. В этот раз излагалась история про встречу на вокзале какого-то генеральского внука, который не мог найти ни поезд, ни вагон, ни вообще вокзал. Это была обычная мужская байка, с армейскими приколами, понятной им обоим тематике. Оба постоянно смеялись.
Вдруг Николай Степанович возбужденно заговорил, тыча пальцем в экран телевизора:
– Саня, глянь сюда! Глянь, как девушка на Оксанку нашу похожа! Прямо точь-в-точь, как она, ну надо же какое сходство!
Он подбежал к телевизору и стал его поворачивать в сторону сидящего на диване Саши. На экране пошли помехи, при движении комнатная антенна сразу теряла сигнал.
– Щас, щас, Саня, все настрою, – Николай Степанович поворачивал антенну, и на экране стало появляться изображение. – Слушай, ну вылитая Ксюшка.
По телевизору шла то ли какая-то передача, то ли художественный фильм: на малюсеньком экране вообще что-либо сложно просматривалось, но девушка в телевизоре действительно была на Оксану очень похожа, сходство наблюдалось поразительное. Николай Степанович радостно глядел в экран.
– Глянь, ну надо же! И платье, как у Оксанки! Чего же ты не сказал, что она теперь в кино снимается? – радостно шутил Николай Степанович в своей простой манере, не отрываясь от экрана: – Ой, ну надо же, так бы и не поверил.
Он еще немного покрутил антенну, картинка стала более стабильной, и он попятился назад, не отрываясь от экрана, и уселся на диван рядом с Сашей.
– Саня, какая она все-таки, красавица, твоя Ксюша. Я ее хоть вспомнил, а то уже забывать начал. Ты ее привези, что ли, как-нибудь на работу, хоть повидаюсь с ней, – немного грустно продолжал он. – А то прячешь там. Приветы хоть передаешь, не забываешь?
Он продолжал говорить, не отрываясь от экрана, на котором похожая на Оксану девушка что-то рассказывала. Слова слышались неразборчиво, звук почти отсутствовал. Тут Николай Степанович, так обрадованный картинкой на экране, заметил, что Саша как будто не разделяет его восторга по поводу поразительного сходства, он развернулся и хотел задать ему какой-то вопрос, то ли про похожесть, то ли про саму Оксану. Он повернулся, но слова застряли у него в горле.
Застывший в одной позе Саша, как завороженный, с напряженным лицом и стеклянным взглядом, не отрываясь, смотрел в экран, зажав стакан с водкой крепко в руке. Он был белый, как мел, а в глазах стояли слезы.
Николай Степанович на секунду оторопел, но мгновенно все понял. Он сделал вид, что ничего не заметил, засуетился, растерялся, вскочил с места, подбежал к телевизору и попытался изменить картинку изображения. Он задергал антенну, чтобы испортить картинку, но она, наоборот, зафиксировалась на экране еще четче. Девушка из фильма как раз повернулась боком, и какому-то герою фильма махнула рукой: точно такой же жест был и у Оксаны. Сзади, там, где сидел Саша, стояла безмолвная тишина.