Глава 8
ЗНАК БЕДЫ
Слабость, как воспринял это Стерн, одолела его лишь на минуту. Затем, еще полнее осознав, что немедленно нужно посвятить все силы исследованию, он покрепче ухватил кувалду и вступил в чащу на Мэдисон-сквер. Прочь от него поскакал кролик. Змея, шипя, скользнула и скрылась под сенью папоротников. Бабочка, серовато-бурая с охрой, уселась на ветку в солнечном свете и принялась медленно складывать и раскрывать крылышки.
— Гм, да это не иначе как Данаус Плексипус! — сказал себе человек. — Но как странно он изменился. Да, в самом деле, это какой-то особый вариант эволюции. И впрямь порядочно времени промчалось с тех пор, как мы уснули. Пожалуй, куда больше, чем я смел догадываться. Ну и ну. Над этим придется поработать, и лучше начать поскорее.
Но пока что и это стоило отложить, дабы заняться кое-чем весьма насущным. И, раздвигая подлесок, он с треском принялся пролагать себе путь через лес. Он прошел несколько сотен ярдов, когда с губ его сорвался возглас изумления и восхищения.
— Вода! Вода! Как? Ручей так близко? Совсем рядом заводь? Боже мой, вот это повезло, и в самом начале!
И, замерев на месте, с искренней радостью воззрился на воду. Здесь, так близко к громаде полуразрушенной башни, тень которой нависала над лесом, Стерн внезапно набрел на водный поток, прекрасней любого, какой мог когда-либо журчать под тисами Арденн или плескаться под ивами Гесперид. Инженер созерцал близкую по форме к кругу низинку в лесу, обрамленную папоротником и усеянную пурпурными цветами, в глубине которой искрился родник, затененный листьями, прохладный, точно в Элизиуме[11]. И отсюда по руслу, которое вода мало-помалу промыла себе сама, ручей тек, расширяясь, к заводи примерно пятнадцати футов в поперечнике, а затем, перелившись через край, уносился прочь мимо ростков аира и тростников, издающих манящий шелест.
— Вот это находка. — И инженер шагнул вперед. — А это что? Никак след оленя? — Он заметил несколько слабых отпечатков копыт на песчаной кромке. — Великолепно! — И в возбуждении упал на берегу ручья. Склонился над водой. Опустив заросший волосами рот к чистой воде, стал пить огромными глотками. Наконец, вдоволь напившись, он встал и вновь огляделся. И немедленно разразился ликующим смехом.
— Да это никак мой старый приятель, если я только не путаю! — вскричал он. — Этот источник ни больше ни меньше как отдаленный потомок фонтана на Мэдисон-сквер! Но, господи, до чего он изменился! Великолепная была бы тема для статьи в «Анналах прикладной геологии»! Только, увы, никаких анналов больше нет и, что еще печальней, нет читателей.
Он приблизился к заводи.
— Стерн, мальчик, — сказал он себе, — вот тебе и первоклассная купальня!
Мгновение спустя, раздевшись донага, он неистово плескался в воде. Затем основательно поскреб себя от макушки до пят чистым белым песком. Смыл песок. И, когда вновь поднялся минуту-другую спустя, радость жизни переполняла каждую его клетку.
С минуту он высокомерно глядел на тряпки, валяющиеся близ водоема. Затем, крякнув, отпихнул их ногой. «Полагаю, можно обойтись без этой дряни, — пробормотал он, — медвежьей шкуры там, в здании, будет достаточно». Он подхватил кувалду и, мощно, с облегчением вздохнув, двинулся к башне.
— Ах, до чего это было прекрасно, — произнес он. — Я словно помолодел на десять лет. На десять, но сколько мне стукнуло? Икс минус десять равно…
11
Элизиум — в античной мифологии страна блаженных, находящаяся далеко на западе, в которой царит вечная весна.